Гален свернул лист папируса, вложил его в футляр и отдал его обратно человеку, молча сидящему напротив него.
- Ты должен решать, война или мир. Если бы даже Маурик не угрожал перемирию, время ожидания и раздумий прошло. Агрикола идет за ответом.
- Иди к нему. Скажи, что я выслушаю его условия. С другого конца двора Рика увидела, как они встали и пожали друг другу руки. Потом обменялись несколькими словами. Церрикс кивнул, и они расстались.
Рика отвернулась. Шум в ушах от участившегося биения сердца почти заглушал звук шагов приближающегося Галена. И все же она слышала их и замерла при их приближении.
- Дафидд... - Она изобразила улыбку, стараясь говорить спокойно. - Не занесешь ли ты молоко внутрь, а я пока послежу за коровой.
- Но я хотел спросить Галена, почему Церрикс...
- Дафидд, будь любезен. Не спорь. Возьми молоко. Резкий тон показывал ее страх.
- Дафидд, сделай то, о чем тебя просит Рика. - Его голос прозвучал прямо у нее за спиной.
Мальчик молча подчинился. Она следила за ним взглядом. Дорожка расплескавшегося молока указывала его путь. Только когда он почти вошел в хижину, она наконец повернулась к стоящему позади человеку.
- Ты уходишь? - Собственно, это был не вопрос. Она знала, что это так.
- Да.
Внезапно пересохло во рту. Рика никак не могла глотнуть. На какой-то момент ей показалось, что сейчас она задохнется.
- Когда? - смогла наконец выдавить она.
- Как только прибудут воины Церрикса. Ее охватило холодное оцепенение, захотелось отвернуться, но его глаза не дали сделать это. Они впились и удерживали ее так крепко, как могли бы удерживать объятия. Она почувствовала, что кивает, как бы понимающе. Потом услышала свой голос.
- Мне нужно позаботиться о Дафидде. Чары разрушились, она сделала шаг назад. Он выбросил руку и, схватив ее за локоть, не дал уйти.
- Ты даже не хочешь узнать, почему? В его голосе ясно послышался гнев. Она смешалась, но избежала его взгляда. Яростно мигая, чтобы остановить подступающие слезы, она повторила его вопрос.
- Почему? Мне не важно, почему. - Голос звучал приглушенно и ровно, с подчеркнутой грубостью. - Но я догадываюсь. Ты достиг того, ради чего прибыл сюда. Теперь Церрикс отсылает тебя обратно к твоим Орлам.
- Да, Церрикс посылает меня назад, - резко возразил он, - но не потому, что удалось то, ради чего я послан сюда. Пожалуй, если я не пойду, дело провалится окончательно.
Слова были непонятны. Рика пожала плечами в знак своего замешательства. Но он, должно быть, принял это за безразличие или даже за нежелание понять, потому что схватил и вторую ее руку и впился в нее с такой силой, что у нее вырвался тихий крик, скорее от удивления, чем от боли.
Он выругался на своем языке, она не поняла и попробовала вырваться, испуганная яростью, которую ощущала в нем.
Хватка ослабела, но не настолько, чтобы можно было освободиться.
- Послушай меня, Рика. Этим утром один из моих людей пытался убить Церрикса. Он действовал не в качестве солдата Рима, а скорее, как убийца, нанятый Мауриком. Сейчас Маурик покинул крепость, уведя с собой около сорока воинов, которые либо ничего не знают о его измене, либо сами помогали ему в этом.
Ее замешательство усилилось.
- Я не понимаю. Какое отношение это имеет к тебе? Если даже тот, кто пытался убить Церрикса, - один из твоих солдат, зачем нужно отсылать тебя обратно в твою армию?
- По той же причине, по которой я покинул ее и появился три месяца назад в этой крепости. - Внезапно его голос стал тихим и усталым. Он вздохнул. - Рика, я послан сюда новым наместником Британии, человеком по имени Агрикола. С полного согласия и ведома Церрикса я должен стать его глазами и ушами, его послом, и попытаться установить мир между нашими народами.
Так вот какова причина его появления здесь - "план". Она чувствовала. В подтверждение своей догадки спросила:
- Когда Церрикс сказал Маурику, что ты нужен ему живым, иначе его планы рухнут и будущее племени окажется под угрозой, он имел в виду этот мир, не так ли? - Гален кивнул. - И все же это не объясняет необходимости твоего ухода. Ты сказал, что, если ты не уйдешь, все будет потеряно. Но если ты имеешь в виду мир, заключенный с Церриксом, как может он пострадать от измены Маурика?
- Потому что ненависть и жажда мести завели Маурика так далеко, что поставили вне рамок закона и чести. Подобно взбесившемуся волку он готов напасть даже на свою стаю. Чтобы уничтожить Церрикса, он нарушит мир. А армия Агриколы движется сюда, чтобы договориться об этом мире. Но Маурик и его последователи вышли на тропу войны. Если они доберутся до Агриколы и его легиона раньше меня и нападут, Агрикола не будет знать, что это вопреки воле Церрикса. Он ответит немедленно и беспощадно. И он не будет разбираться, кто бунтовщик, а кто нет. Даже если я и доберусь до него, то будет слишком поздно. Пламя войны заполыхает и будет гореть, пока одна из сил не уничтожит другую.
Он замолчал, как будто ожидал от нее ответа.
- Теперь ты понимаешь, почему я должен идти? - Он отпустил ее руку и коснулся лица. - Рика, посмотри на меня.
Только теперь, услышав его просьбу, она поняла, что все это время смотрела на него и не видела, слушала и не понимала смысла слов. Это помогало ей переносить боль. Но теперь он раздвинул барьер, и ее сердце открылось.
Почему же тогда она не чувствует боли? Не ощущает абсолютно ничего! Может быть, она уже мертва? Ведь если погибает сердце, тело жить не может!
Послышались шаги и призывные возгласы. Не оглядываясь, она поняла, что пришли воины Церрикса.
- Ты должен идти, - услышала она свой голос. - Ты должен остановить Маурика.
Он оглянулся на ожидающих его людей, потом снова посмотрел на нее.
- Объясни все Дафидду. Расскажи, почему я ушел, и передай, что я вернусь.
- Нет. - Она закусила нижнюю губу, чтобы остановить дрожь, и взглянула на гордое и красивое лицо, еще не так давно казавшееся ей таким странным. Она так хорошо изучила каждую черточку, каждую линию. Опустив взгляд, она осторожно просунула пальцы между рабским ошейником и шеей. Там, где кованое железо соприкасалось с кожей, оно было теплым. - Ты не вернешься назад, - тихо сказала она, вновь встретившись с ним взглядом. - Мы оба знаем, что это правда, Гален. Уйдя, человек, стоящий передо мной, не вернется таким же. Ты уйдешь. Но тот, кто вернется, хотя у него и будет твое лицо и твой голос, не будет тобой. Он будет римским солдатом.
Он не стал ни отрицать, ни оправдываться. Это не имело смысла. Они всегда знали, что так должно быть.
- Римлянин! Нам пора, идем! Рика опустила руку и потупилась.
- Мне.., мне надо к Дафидду. Пусть.., пусть хранят тебя боги. - Она повернулась к хижине и больше не оглядывалась.
***
- Нет!
Рика понимала его гнев. Он чувствовал, что его предали. Она положила руку на плечо.
- Дафидд...
Он дернулся, сбросил руку и, сгорбившись, отвернулся.
- Оставь меня. Она отошла на шаг.
- Дафидд, мы всегда понимали... - Хотя ничто не в состоянии было смягчить жестокость этих слов, она старалась говорить ласково. - Мы всегда понимали, что он не может остаться, что когда-нибудь он покинет нас.