— Какого мужика? — Игнат поднялся с жесткого диванчика, одернул пиджак, блеклый по сравнению с Лехиным, но от портного, сшитый точно по фигуре.
— Который в новостях, — уточнил Леха, пыхтя сигаретой.
— Диктора? — Игнат подошел к длинному зеркалу возле дверей в коридор, придирчиво вгляделся в собственное отражение. — Не-а, не знал. Я в «Останкино» всего-то два года трудился. Пахал, как папа Карло, некогда было с телезвездами знакомиться.
— Слышь, Сергач, а на хрена ты оттуда ушел?
— С телевидения? Я, Леша, не уходил, меня ушли. — Игнат взъерошил узкой ладонью коротко стриженные белобрысые волосы. Пальцем пригладил правую бровь, разделенную пополам бледной черточкой шрама, еле заметного. — ОРТ образовалось, и тю-тю, сокращение штатов. Таких, как я, ассистентов режиссеров, шустрых, но без специального образования, на Королева, двенадцать всегда было с избытком.
— Ас-сис-тент ре-жис-сера, — вкусно, нараспев, смакуя каждую букву, произнес Леха. — На-а-армально звучит.
— Ага. — Игнат кивнул, центруя узел галстука. — Звучит красиво, а на самом деле: подай-принеси-достань-проконтролируй. Должность вроде ефрейторской в армии. Думал ли я, выжатым лимоном выкатываясь из «Останкино», что к тридцати шести годам стану, образно выражаясь, генералом. В который раз я начал новую жизнь здесь, в этом самом кабинете, за тем же рабочим столом, за которым нынче сидишь ты, Леша Тимошенко. Начинал простым рекламным агентом и вот дорос до директорского кресла. Помню, Леха, я добирался до работы полтора часа с двумя пересадками, а сейчас катаюсь на дареном «Мерседесе»... Чего ты ржешь?
— Гы-гы-гы... — Лехины обширные телеса мелко сотрясал тихий, здоровый смех.
— Я что, чего-то не так сказал?
— Все так, гы-гы-гы... — Подбородок Тимошенко подпрыгнул на кулаке-подпорке. — Гы... ой! Чуть язык не прикусил, гы-гы... Ты, в натуре, директор, без базаров.
— И езжу на «Мерседесе».
— Гы-гы... не спорю, бывает.
— Квартира у меня где?
— Реально в центре, гы... — Лешка гыкнул в последний раз и стал серьезен. Про деньги он всегда говорил серьезно. — Слышь, генералиссимус, насчет квартиры. Мое предложение остается в силе. Двадцать тонн «зелени», прикинь?
— Двадцать тысяч долларов за апартаменты на Новослободской? С ума сошел!
— Кончай хохмить, я серьезно. Думай, генерал. За аренду конторы, я слышал, ты должен треху. За чирик возьмешь «убитую» однокомнатную в Бирюлеве, и шесть тонн останется, прикинул?
— Почему шесть, а не семь?
— Мне тонну должен, забыл?
— Возьми «мерс» в счет долга.
— На хрена мне гнилая тачка восемьдесят шестого года? Мы с тобою, Игнат Кириллыч, друзья, но, знаешь, дружба дружбой, а деньги...
На столе перед Лехой заверещал телефон.
— О! — Сергач резко повернулся на каблуках, взялся за медь дверной ручки. — О, как долго молчали твои телефоны! Я даже начал беспокоиться на предмет твоего бизнеса. Снимай быстрее трубку, принимай заказы, взвинчивай цены, а я пошел в свой офис. Ауфвидерзеен.
— Чего заходил-то, юморист? — Леха нехотя сгреб медвежьей лапой телефонную трубку.
— Телевизор посмотреть.
Игнат дернул дверную ручку, вышел в тесную кишку коридора. Когда-то, до кризиса 98-го, здесь было вообще не протолкнуться. Сегодняшние залежи картонных коробок у стен — пустяки по сравнению с вечной толчеей посетителей в былые времена. Вон там, за той дверью, где сейчас сидят представители мелкооптовой украинской фирмы «Цукер», обслуживал клиентуру астролог Аркадий Аркадиевич. А на дверях в конце коридора вместо таблички «ТОО Стеклопакет» красовалась надпись «Коррекция кармы». До августа 98-го все здешние помещения принадлежали частному предприятию с мудреным названием «Альфхейм». Дефолт-инквизитор заставил «Альфхейм» сначала потесниться немного, а потом... Эх, не хочется вспоминать, как медленно, но верно «Альфхейм» проигрывал в жесточайшей конкурентной борьбе на посткризисном рынке оккультных услуг. Написал заявление об уходе Аркадий Аркадиевич, подался в преподаватели астрологических курсов с относительно твердым окладом. Конкуренты переманили дипломированного специалиста по причинно-следственным кармическим связям. Гадалка баба Варя заявила, что, дескать, ей выгоднее в одиночку промышлять на Арбате. Нашла богатого мужа толковательница сновидений госпожа Сцилла и сразу же забеременела. Метр за метром квадратным частное предприятие отступало все ближе и ближе к выходу из ставшего коммунальным коридорчика, к выходу на тихую улочку в получасе ходьбы от станции метро «Белорусская». Что же касается Игната, так он компенсировал потери в заработной плате рекламного агента совместительством — взялся вести бухгалтерский учет, администрирование и рискнул попробоваться на роль прорицателя.
В оккультный бизнес Игната занесло отнюдь не случайно. Последние шесть месяцев службы в «Останкино» он числился в группе, работавшей над амбициозным проектом для первого канала под названием «Шестое чувство». На Московском телеканале, если кто забыл, в ту пору вовсю раскрутилась программа Ивана Кононова «Третий глаз», телепередача «Шестое чувство» задумывалась и воплощалась как откровенный аналог «Третьего глаза». Вторичность «Шестого чувства» ничуть не смущала редактуру и режиссера, а мнения Игната никто и не спрашивал — прикрепили к группе, и давай, вкалывай, твой номер девятнадцатый.
(Отметим в скобках, что плагиат на отечественном TV дело обычное и обыденное. Достаточно вспомнить, как идея Дмитрия Диброва общаться напрямую с телезрителями в эфире была заимствована создателями «Времечка» и клонируется до сих пор всеми кому не лень. Из более ранних воспоминаний всплывают в памяти так называемые «телевыпуски» мультфильма «Ну, погоди!». Их отказывался озвучивать гениальный Волк Всея Руси Анатолий Папанов, ну и что? Озвучил другой, и получился вполне удобоваримый эрзац мультшедевра. А многие помнят, что программу «Куклы» начинал сатирик Ефим Смолин? Уверен — забыли практически все, кроме самого Ефима Марковича.)
Потенциальные герои «Шестого чувства» — маги, целители, экстрасенсы, шаманы, ясновидящие и иже с ними — в большинстве своем выказали готовность платить за саморекламу и наличными деньгами в конвертах, и, кому по силам, доплачивать официально, через расчетный счет. Особо наглые да хваткие или совсем уж сумасшедшие надеялись прорваться в большой эфир на халяву, без взяток и без банковских перечислений. В канун съемок пилотного выпуска группу буквально осадили чародеи всех рангов и мастей. Задабривали и пугали, разумеется, в первую очередь, режиссера, но и его ассистенту кое-чего перепало. Экзальтированная ведьма из Мытищ пригрозила Игнату сглазом, ежели он не замолвит за нее словечко (Сергач, на всякий случай, замолвил), а гастролер из Минска, Архистратиг чего-то там высокодуховного, предложил Сергачу бесплатно посещать семинары по «Руническому искусству» и даром получить диплом «магистра» со специализацией «прорицатель». Прочим семинаристам диплом обошелся в полторы сотни долларов.
Предложение белорусского Архистратига оказалось кстати — Игнат в очередной раз крупно поругался с женой, старался поменьше бывать дома, возвращался попозже, ежевечерние выпивки с коллегами из «Останкино» («Стаканкино» на профессиональном сленге) надоели, а на семинарах, по крайней мере, тепло и уютно, иногда интересно, чаще скучновато, но всегда можно подсесть к симпатичной девушке и пошушукаться о сакральном.