— Тут такое дело, — мнется.
— Всё хорошо? — как-то тревожно стало.
— Да. Хотя не совсем. В принципе все живы и здоровы… Алис, ты же не чужая теперь нам.
— Что-то ты меня пугаешь…
— Я хотела поговорить с Богданом, но он трубку не поднял. Вот решила тебе набрать. Может, ты как-нибудь на него повлияешь? — мне показалось, что она глотает слёзы. — Я тут случайно услышала разговор мамы с папой. Может мой отец Богдану не отец, но нам-то он родной, — и тут она стала захлебываться истерикой. — Так же нельзя…
— Марин, я если честно не могу понять, о чем именно ты. Скажи, что именно ты услышала.
— Мама с папой мне тоже ничего не рассказывают, но я так поняла, что с того момента как Богдан ушел к своему родному отцу, он стал сильно конкурировать папиной компании. И вот сегодня Богдан перекупил какой-то проект, который был важен для компании. Мама с папой громко спорили и папе стало плохо, — снова молчание, плачет. У самой слёзы хлынули. — Мама вызвала скорую. Сказали, что у него предынфарктное состояние. Папа как всегда отказался от госпитализации.
— Марин, я не при делах, как они там работают. Меня вообще не вводят в курс дела. Я конечно, попробую с ним поговорить, но ты же понимаешь, это может ничего не изменить. Им нужно помириться.
— Никто не знает, что я тебе звоню, — глубоко вздыхает. — И папа будет в ярости, если узнает. И всё же я боюсь за папино здоровье. Просто я так поняла, что это уже не первый раз.
— О Господи, — в голове все помутнело. — Он действительно изменился.
— Вы вместе, он должен как-то к тебе прислушиваться.
— Я попробую поговорить.
— Алис, позвони мне потом. Мама зовет.
— Да, конечно, — но звонок был уже прерван.
Работа работой, но точно могу сказать, что для отца ударом стало, то что это исходит с подачи Богдана. Всю жизнь воспитывай ребенка, а вырастит мужиком и будет тебя топить и рушить всё то, что тот строил. Любого человека, это будет бить по больному.
Двенадцатый час ночи, ключ тихо поворачивается в замке. Легок на помине. Блаженный, пошатывается, улыбается.
— Празднуешь победу? — сижу и смотрю на человека, и не могу поверить, что он может так подло поступать.
— То, что я тебя не пустил гулять с подругами, это всего лишь маленький триумф, — кладет пиджак на диван и медленно расстёгивает рубашку. — Но знаешь, я рад, что ты…
— Я для тебя триумф, а отец походу полная победа. Теперь ты бьешь и побеждаешь исключительно своих? — поднимаюсь с места, так как нервы начинают бить через край. — Богдан, в кого ты превратился?
— Так-так. Тебе нажаловались на меня, — усмехается.
— В стране много другой работы, но ты выбрал именно ту, которая бы конкурировала с отцовской. Зачем?
— Во-первых ты ничего в этом не смыслишь, и попридержишь судить меня и мои действия! — тембр голоса повышается, как и напряжение в этой комнате. — Я беру то, что мне принадлежит по праву!
— Нет, Богдан ты идёшь по головам! Ты топчешь и затаптываешь людей, которые тебя растили. Это подло…
— Это жизнь! Это бизнес! А ты защищаешь его потому, что он твой отец.
— Да. А ещё потому что, он отец Сереги и Маринки и муж твоей матери. Я молчу о том, что всю жизнь ты называл его отцом. И ради своего успеха ты готов убрать его с дороги? Ты стал ровно таким же как твой Хмельнов, который чуть не убил нас тогда.
— Не сравнивай тот случай. То бандиты нападали.
— С его подачи.
— Он не хотел нас убивать, просто ты появилась не в то время и не в том месте.
— Ах, ну да. Теперь, то моя вина, что планы Хмельного пошли коту под хвост тогда, — я не могу успокоиться и понимаю, что я не скажи, он оборачивает против меня. Богдан настолько слеп и глух, за своей обидой он не видит и не слышит ничего или просто ему так удобно. — Маринка звонила, она переживает. Отцу стало плохо.
— Не моя вина, что он работу принимает так близко к сердцу.
— Да как ты не поймешь, не работу! Не работу! А то, что ты назло тягаешься с ним. Ты решил старику доказать, что ты моложе, ты амбициознее, ты сильнее. Решил доказать отцу, то что ученик превосходит учителя? Хмельнов использует тебя, зная, как он тебя любит. Сейчас ты его козырь в рукаве!
— Алис, Орлов сам виноват. За каждое содеянное в этой жизни нужно расплавиться. Не я эту войну развязал. В свое время он у Хмельнова увел жену, увёл чужую жену.
— Как и ты, — пожимаю плечами и просто ухожу в другую комнату.
— Так стоп! — несется сзади. — Я тебя насильно не тащил сюда.
— Думаю, Орлов тоже насильно не тащил Милану под венец. И если бы её шаг тогда был ошибкой, она бы не родила ещё двоих от Орлова, — выталкиваю Богдана из спальни и захлопываю дверь перед носом. Я понимаю, что нельзя сравнивать одну ситуацию с другой, когда разные люди, разные характеры, разные ситуации, разные жизни. Но сейчас стало почему-то наглядным примером.