– А потом ему братва объяснила, что снегожорка – снегожоркой, а спать всем надо. И людям и тварям. А во сне кого хошь можно грохнуть.
Тимур хмыкнул:
– Это уж точно. И что – замочили их?
– Не-е-ет, – с непонятным удовлетворением протянул Гросс. – Ушел он.
– Куда?
– Да в тоннели. Мужиков подбил человек десять, такую же строганину, как он сам. Толпой и ушли.
– Ну и к чему это все? – поднял брови Тимур. – Допустим, какой-то хрен сдох в тоннелях не один, а в паре со снегожоркой. Пусть так. Нам-то что с того? Или ты, Гросс, решил себе зверушку на старости лет завести? Чтобы она тебя от Шведа охраняла? Так не успеем мы, раньше надо было суетиться. За неделю снегожорку больную найти, выкормить, приручить, выдрессировать… Не, нереально, как ни крути.
– Тьфу. Идиота кусок! – сплюнул Гросс. – На хрен мне снегожорка сдалась?
– А что тогда? – окончательно растерялся Тимур. – Ты ж сам начал это все тереть.
– Так ты слова сказать не даешь, снегожоркин хрен! – вспылил смотрящий. – Что да зачем… Твое дело собачье – слушать и на ус мотать, а не со старшими спорить!
– Ладно, – миролюбиво согласился Тимур. – Буду молчать. Говори, Гросс.
Спорить с упрямым стариком смысла никакого. Пусть выговорится.
– Тот мужик, – успокаиваясь, продолжил Гросс, – толковый вообще-то был. Так вот он все тер, что снегожорки приходят сюда откуда-то. Пургу всякую нес – что теплокровные твари, строение там какое-то, особенности развития… Я не особо вникал, мужик мне тот никогда не нравился. В общем, он не просто так в тоннели ушел. Говорил, там должен быть выход в теплое место.
Тимур медленно поднялся, не сводя со смотрящего глаз.
– Так что ж ты молчал? – очень тихо спросил он. – Столько лет парил мне мозг всякой хренью про сосульки, портал и… Какого…
– Ша! – рявкнул Гросс.
Тимур захлопнул пасть и сел. Сила воли у старика никуда не делась – недаром столько лет рулил толпой каторжников.
– Забыл я на хрен про того мужика, – пояснил Гросс. – Когда было-то. Да и все равно не нашел он свое тепло.
Тимур только молча вытаращился на смотрящего. Слов уже не осталось.
– Сожрали их. Один только вернулся – седой весь, трясется. Рассказал, что на гнездо они, что ли, там наткнулись. Ну, снегожорки всех и положили.
Гросс помолчал. Вздохнул.
– Так что нечего помнить-то было… Пока не приперло. А теперь мне по-любому кранты. Только вот что, Жмур, помирать как собака я не собираюсь, понял?
– Понял. И что?
– А то. Уходить надо.
– В тоннели? – поразился Тимур. – Снегожоркам на корм? Это тебе человеческая смерть, что ли, будет?
– А вдруг тот мужик прав был? – с неожиданной тоской спросил Гросс.
2
Зыбкую ночную тишину расколол надрывный вой. Пересылочный корабль вошел в верхние слои атмосферы Фригории. Тимур резко сел, протирая глаза.
Почему так рано? Ничего не успели… Стерва, лежавшая рядом, недовольно заворчала сквозь сон и натянула шкуру-одеяло на голову.
Тимур быстро оделся и вышел в общее помещение. Там царила суматоха. Разбуженные каторжники сновали туда-сюда, как потревоженные коричневые муравьи. В эпицентре суеты возвышался белобрысый африканец. Поигрывая желваками на широких скулах, Швед отрывисто командовал:
– Резаки берите. Ты, ты и ты – впереди, Гнус и Дарси – замыкающие. Ванны и барахло тащите сюда, пять человек оставите на распил. Стиг, гони в бабский сектор, предупреди Иззи, выходим сразу, как приземлится…
Гросс вразвалочку подошел к беловолосому громиле, презрительно сплюнул под ноги.
– Не рановато ли задембелевал, мясо? Может, и встречать сам пойдешь?
Афро-скандинав гневно раздул вывернутые ноздри, но ответил спокойно:
– Помочь хотел, Гросс. Чего по пустякам тебя беспокоить? Не первый корабль встречаю, знаю, что к чему.
– Умный, значит, – скривился смотрящий. – Ну-ну… Командуй тогда.
Швед, опешивший от внезапной покладистости старика, несколько раз моргнул и промямлил:
– Так я ж это…
– Давай, давай, – Гросс снисходительно потрепал громилу по плечу, для чего ему пришлось чуть ли не на цыпочки встать, и отвернулся. – Я соберусь пока. Наше дело стариковское, верно, Джокер?
Телохранитель скользнул бесстрастным взглядом по растерянному лицу беловолосого и молча двинулся следом за хозяином.
Молодец Гросс, невольно восхитился Тимур. Нет, не впал еще смотрящий в старческий маразм. Вон как все повернул. В толпе каторжников, кольцом окружавших место противостояния старого лидера и нового, раздавались смешки, вспыхивали улыбки – белобрысый великан, смутившийся, как застуканный за подглядыванием в женский туалет школьник, выглядел нелепо. Открытая конфронтация смотрящего со Шведом была обречена на провал, но Гросс упорно не шел на силовой конфликт, не давая белобрысому шанса взять власть силой. А переть против закона без формального повода Швед пока не решался. Вот втихую прикончить лидера и свалить все на безответных новичков – это вполне в духе чернокожего громилы.
Тимур встрепенулся, отгоняя неуместную задумчивость. Действовать надо, а не рассусоливать. Если их план рухнет из-за того, что корабль пришел на несколько дней раньше, жить им осталось от силы несколько часов.
Тут подошел Слон и недовольным со сна голосом поинтересовался, долго ли Жмур собирается торчать посреди сектора, как мороженый хрен в пещере мертвяков? Джокер сказал, пора валить, а у него, Слона, фуду не насушена, запасная спецуха не выменяна, и вообще, он в эту мутную тему вписывается только под личную ответственность Жмура, ясно?
– Ясно, ясно, – рассеянно отозвался Тимур. – Ори больше, тогда никакой ответственности не понадобится.
Оставив Слона многословно возмущаться таким снисходительным отношением к верным товарищам, которые, между прочим, кое-кому и жизнь спасали, и никогда стукачами не были, и вообще поляну получше некоторых видят, Тимур скрылся в своем отсеке. Напоследок он оглянулся и успел увидеть, как Швед отвешивает пинка подвернувшемуся под горячую руку щуплому студню и вновь начинает раздавать команды. Прав Гросс, надо валить. Даже если не замочат, после смены власти тут такое начнется – пауки в банке обзавидуются.
Нищему собраться – только подпоясаться. Рассовать по карманам скромные запасы фуду, – не успел, ничего не успел подготовить! – сунуть шахматы и личную посуду в заплечный мешок, из снегожоркиной шкуры сшитый. Вот и все сборы. Тимур с минуту подумал, потом, воровато озираясь, сунулся под лежанку, где Мага хранила заначку. Ларин отделил половину от брикета фуду, остаток вернул на место. Не оставлять же бабу без средств к существованию. Вторую половину и шматок вяленой плоти снегожорки сунул в мешок. Шагнул уже к выходу, но вдруг остановился, нахмурился. Бросил взгляд на лежанку. Одеяло мерно приподнималось и опускалось – Мага безмятежно дрыхла. Еще бы, ей давно уже не нужно было выходить в мороз к месту приземления пересыльного корабля, чтобы встречать новичков. Глухое раздражение зашевелилось в груди. Могла бы продрать глаза, подсуетиться ради своего мужчины. Горячей фуду раздобыть и стакан самогонки из снегожоркиных потрохов, чтобы легче было ему выходить из тепла в ледяное ветрище.
Тимур сознательно разжигал в себе злость, чтобы отделаться от неприятного чувства, что скверно поступает с Магой. Особо теплых отношений между ними никогда не было, а в последнее время так и вовсе ледком все подернулось. Но сбежать втихую, да еще и жратву с собой прихватив… А с другой стороны, не тащить же в неизвестность немолодую, измотанную каторгой бабу. На верную смерть. Тимур закусил губу, вздохнул. Если бы он действительно думал, что идет на смерть, стал бы мешок едой набивать? Ничего, приспособится как-нибудь без него. Стерва – это вам не девочка-с-глазами, она-то в любой передряге выживет.
Спустя несколько дней после несостоявшегося суицида, он вспомнил, что за ним сохранилась привилегия "завести личную бабу", которой пока не воспользовался. Мага предложила на выбор лучших девочек. Которые смотрели на него лишь как на средство убраться из ненавистного борделя. Все, кроме одной.