Мага его сбивчивое предложение приняла как должное и без сожаления отказалась от хлопотной, но довольно почетной должности хозяйки женского барака.
Многие откровенно завидовали Тимуру. Стерва, конечно, не красавица, но в постели хороша, мужику своему не перечила, была хозяйственной и заботливой. В общем, свою часть сделки выполняла на все сто и даже больше. Но скоро Тимур стал подозревать неладное. Невозможно было не заметить сияющие глаза и улыбку, с которой она встречала его со смены. С тем же рвением, с каким она защищала своих девочек, Мага принялась обустраивать их "гнездышко" и обслуживать Тимура. Всю душу вкладывала. В рот заглядывала, пытаясь предугадать его желания. Но чем больше Мага старалась, тем больше отстранялся Тимур.
За прошедшие годы он не раз думал: не была ли история с побегом Рады разыграна влюбленной в него Стервой. Не она ли подтолкнула девочку-с-глазами к отчаянному шагу? Может чуяла, что задохлик-журналист вернется к жизни. И к ней.
Тимур поделился своими подозрениями с Гроссом. Тот посоветовал: "Не бери тяжелого в руки, а дурного в голову. Стерва – баба умная и правильная. А если надоела, гони ее взашей. Это реальный жестокий мир, и ты будь жестким. Не первый день на каторге, сам знаешь – тут по-другому нельзя".
Ларину не хотелось быть жестоким с влюбленной женщиной. Не ее вина, что его сердце так и не оттаяло после синей сосульки. Отчего так происходит, думал Тимур. Он готов был жизнь отдать за чудаковатую, недоступную девочку-с-глазами, которая плевать на него хотела, а любящую Магу впустить в свой мир не мог и строго очерчивал границы их отношений. Они жили вместе, но так и не стали друзьями. Поначалу Мага хотела пробиться сквозь выстроенную Тимуром стену, но спустя годы, отчаялась и стала превращаться в прежнюю колючую Стерву.
"Если бы на ее месте была Рада, ты бы тоже раздумывал, стоит ли брать ее с собой?" – спросил себя Тимур и не нашелся, что ответить. Вспомнив совет Гросса, он решительно отвернулся, поддернул лямку рюкзака…
И в этот момент громыхнуло. Пол вздрогнул, из общего помещения послышались испуганные крики тех, кто впервые стал свидетелем "прифригоривания" корабля.
Женщина заворочалась, высунула из-под одеяла лохматую спросонья голову, с изумлением уставилась на Тимура.
– Куда собрался? – хрипло поинтересовалась она.
– Встречать, – коротко отозвался Тимур.
– Ага, – скривилась Стерва, – а в мешке – хлеб-соль? Торжественный прием организовать решили с Гроссом?
– Тебе-то что? Спи спокойно.
– Студня вон поймай и приказывай! Или этой своей новенькой. Свалить решил, умник? А меня шведовым псам отдать?
Стерва быстро вскочила и принялась натягивать спецуху. Тимур сделал последнюю попытку:
– Да с чего ты взяла…
– Заткнись, Тим, – отрезала она. – Не вчера прилетела, так что можешь мне сухую фуду за строганину не впаривать. Я с вами.
– Куда? – горько спросил Тимур. – В снегожоркиных тоннелях подыхать?
– Все лучше, чем под Шведа ложиться, – покачала головой Мага. – Я так решила.
Больше говорить было не о чем – если бывшая хозяйка бабского блока приняла решение, переубедить ее не могло ничто. И они пошли встречать новичков.
– Не зевай, парень. Не наш расклад, но пруха наглых любит.
Гросс приподнял маску, утер пот со лба. Тимур не ответил. Расклад и правда был никудышный. "Старая гвардия" как-то незаметно оказалась со всех сторон окружена шведовыми лучшими бойцами. Трое размеренно шагали во главе колонны – у каждого висел на плече резак – еще четверо, тоже вооруженных резаками, замыкали шествие, и еще трое рассредоточились вдоль цепочки каторжников. Итого десять. Все как на подбор косая сажень в плечах. По себе их Швед подбирал, что ли? Но так даже лучше – тяжелые, неповоротливые. В снегу им драться несподручно будет. Оставался только один вопрос на миллион кредитов: когда? Сейчас или на обратном пути? И ответ на него Тимур получил уже через несколько минут.
Идущий впереди рослый кореец по кличке Чайник внезапно остановился и развернулся лицом к колонне. Остальные бойцы слаженно перестроились, заключая Гросса и "старичков" в плотное кольцо и сдергивая с плеч резаки.
В воздухе повисло напряжение. Похоже, авторитета смотрящего еще хватало на то, чтобы ни один из бунтарей не решался выступить первым. И тогда Гросс неторопливо откинул поляризованное стекло, открывая лицо, и ухмыльнулся щербатым ртом прямо в непроницаемые маски "повстанцев":
– Мясо, – презрительно бросил он. – Снегожоркины отрыжки. Что, кишка тонка? Негатив-то ваш в секторе остался, а без него хвосты поджали, студни потенциальные?
Что он делает, в панике подумал Тимур, зачем злит их? Нас меньше, мы не вооружены, сдадут нервы у Чайника, даст команду – перережут нас как слепых котят.
– Ты, Гросс, авторитет без вопросов, – хмуро начал кореец, тоже снимая маску. – Но, сам понимаешь… Швед шутить не любит.
– Знаю, знаю, – усмехнулся смотрящий. – Только ты, подстилка узкоглазая, не на того поставил.
Чайник оскалился, шагнул вперед, одновременно активируя резак. Ослепительно-яркий луч задрожал в морозном воздухе.
– Сам виноват, старый хрен, – процедил кореец. – Хотел я тебя по-доброму грохнуть, без мучений, но ты нарвался…
В этот момент Джокер, как всегда бесстрастно торчавший по правую руку от Гросса, быстро переместился, взмахнул дубинкой, и Чайник, подавившись словами, упал на снег, где скорчился и затих.
– Мочи их! – истерично завопил один из бойцов и рванулся вперед, беспорядочно размахивая резаком.
Через секунду он, издавая стоны, ворочался рядом с корейцем. А потом шведовы молодчики навалились все разом, и мир превратился в мешанину стонов, ругательств, запаха паленого мяса, крови и смерти.
Тимур, прикрывая Стерву, отмахивался от нападающих шипастой дубиной и думал только об одном – как бы не задеть кого-то их своих. Рядом молча кружился в смертоносном танце Джокер – если бы Тимур наблюдал за битвой со стороны, непременно восхитился бы грацией его движений и сводящей с ума точностью поражения. Но смотреть было некогда – один из бойцов почти достал смотрящего и, если бы не вовремя подскочивший Слон, их маленький отряд потерял бы предводителя, даже не успев начать путешествие.
Тимуру показалось, что сражение длилось много часов. И когда – вдруг – все прекратилось, он не сразу понял, что они победили. Полтора десятка тел валялись на белом снегу.
Стерва тонко скулила, сидя на корточках и закрывая лицо руками.
– Ша, баба, – скривился Гросс, и она тут же заткнулась. Старик тяжело и часто дышал, белое лицо резко выделялось в коричневом овале капюшона.
Джокер, не обращая внимания на трупы, хлопотал возле смотрящего, аккуратно бинтуя разрез на бедре старика. Слон взволнованно матерился, оттирая снегом забрызганный кровью комбинезон. Откуда кровь, тупо удивился Тимур. Резак прижигает рану, откуда кровь? Разорвал он кого-то, что ли? Или – Тимур нервно хихикнул – загрыз?
– Жмур-сан, – позвал Джокер.
Тимур подошел на негнущихся ногах, присел рядом со смотрящим.
– Слушай, парень… – с натугой прохрипел Гросс. – Надо… уходить. Быстро. Швед… не дурак. Пошлет еще… Поймают – добьют… Быстрее…
Тимур перевел растерянный взгляд на Джокера – изрезанное морщинами лицо многолетнего телохранителя не выражало никаких эмоций. Он закрепил конец бинта, заботливо прикрыл лицо смотрящего маской и, молча поднявшись, помог старику встать.
Закончивший чиститься Слон, подошел поинтересоваться, долго ли они будут торчать тут, как фиалки в проруби, и ждать, чтобы какие-нибудь отмороженные хрены пришли закончить то, что не получилось у этих недоделков безруких, Шведом сдуру посланных, реальных пацанов мочить? Лично он, Слон, не собирается ждать, пока кто поумнее притопает, так что пусть Жмур и Гросс быстрей кумекают – у них головы для думанья приспособлены, это все знают – да начинают шевелить ластами куда-нибудь подальше от сектора.