– Ты куда намылился? – озабоченно поинтересовался у пацана и повалил тушу на лестницу нашей шараги.
– Туман, отцепись от меня! – растерянно пробубнил себе под нос с дрожью в голосе.
Да, уже какой год не самая приятная молва слыла обо мне в стенах учебного учреждения. Да и этот индивид знал меня лично и понимал, чего ожидать.
– Добрый день, Павел, – интеллигентно завел с ним диалог, улыбаясь.
Все-таки имею честь вести разговор с человеком из семьи интеллектуалов. Про мать его не помню, но вроде медик, а вот отец – первый секретарь обкома. Служебная волга, служебная дача за городом, трешка в центре города, импортные шмотки и зарплата другого уровня, нежели у простых смертных, которые перебиваются с копейки на копейку.
– Отвали! – суматошно заелозил на лестнице, с волнением оглядываясь по сторонам.
– Ну-ну, зачем же хамить? Не тужься ты. Я же культурно к тебе подошел, Паша.
Девчонки, свесившись с перил и наблюдая за нами, развеселились и выкрикнули:
– Денис, а ты даже слово такое знаешь?
– Где ты, Туманов, и где культурно?! – хихикая, подкалывали они.
Вскинул голову и полоснул по ним суженным взглядом. Мигом заткнули свои варежки и сорвались с места, преодолевая последний пролет до четвертого этажа.
– Паша, одолжи червонец, – вернулся к своему спонсору и начал шарить по его карманам, не дожидаясь этого тормоза.
– Туман… – он хотел сказать, что нет ничего, но я уже вытащил из прямых черных брюк двадцатку.
Присвистнули с притихшим Максом, стоящим все это время подле меня.
– Ляжку то все это время не жгло? – я довольно ощерился, спрашивая богатенького буратино.
Только передал деньги Коту, как позади нас раздался грозный визгливый голос нашей классухи, Елены Дмитриевны:
– Котов, Туманов! Это что за безобразие творится? Почему Вознесенский лежит на лестнице?
А еще я стою, нависнув над ним, и держу за воротник отутюженной белоснежной рубашки.
Блядство, как не вовремя!
– Да он оступился и упал, Елена Дмитриевна, – отозвался весело. Дергаю пацана за шкварник вверх и ставлю на ноги. – Примерзни, – неслышно процедил ему. – Иначе уйдешь на вечную зимовку. Я лично организую после уроков, – заиграл желваками, чувствуя, как Кот кулаком незаметно предупреждающе ударяет меня в бедро, а училка, цокая по лестнице маленькими каблучками, гневно печатает шаг.
Желторотик напротив кивает и испуганно отступает от меня. Кислород ему перекрыл и хлебальник захлопнул. Хоть и знал, что не посмеет его раззявить. Но никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Подстраховался, а теперь можно и по ушам проехаться этой доморощенной праведнице.
– Воскресенский, что тут произошло? – остановилась рядом с нами классная.
Скучающе перевел внимание на Макса, который открыто посмеивался над ситуацией.
– Я задумался и, запнувшись, упал…
– Что ты сделал, Туманов? – резко перебила его преподаватель и злобно уставилась на меня, уже подозревая, что клещами не выпытает у дойной коровы правдивую информацию.
– Вы слышали его, – негодующе развел руками, кося под дебила.
– Бегом за мной к директору!
– И что же вы ему скажете? – хамовато сыронизировал я, пакостно расплываясь в полуулыбочке.
Эта дура напротив покраснела, сжала зубы и кулаки, поправила круглые очки и выцедила из себя:
– Скоро узнаешь. В кабинет директора, живо! – особо выделила эту фразу, решив устроить мне очную ставку. – И почему у тебя рукава рубашки засучены? А ну-ка бегом приведи себя в надлежащий вид!
Передернул плечами и посторонился, освобождая ей проход, мол, говоря: вперед и с песней, флаг тебе в руки, доморощенная овца.
Разъяренная классуха молча полетела вниз под оглушительный звонок на урок, тоже навешивая мне на погоны хуи.
Ухмыльнулся и хлопнул пятерней Кота.
– Давай, слезки сильно не лей. Бабки после учебы попилим между собой, – подковырнул он меня и взлетел на четвертый этаж.
Обсоса уже и след простыл.
Поморщился и беспечно проследовал за женщиной, которая рявкнула на меня, подгоняя, и на проходящих девчонок…
– Райская, это что за вид? Ты что, на дискотеку явилась?! Ну-ка юбку опустила ниже. Стыдоба! А ты, Котова, что застыла, как оловянный солдатик, бегом на урок! Для кого звонок был? – разгоряченно распалялась неврастеничка.
Резко поднял голову, услышав знакомую фамилию и, глядя исподлобья, встретился с серьезным взглядом со светловолосой девочки десяти лет. Девочки, которая обеспокоенно бегала зелено-голубыми глазами под сенью пушистых подрагивающих ресниц от меня к учительнице, и пыталась сообразить, что произошло.