В них южная нега была совершенно забыта — полотном владели белые снега и пестрые хлопочущие горожане. Ткачиха излила на них всю силу своей связи с этим краем, который не покинула бы и за плату, взбреди кому-то в голову ее сманить. Здесь город с высоты полета чайки умещался весь внизу, а верхние две трети были отданы различным темам: на первом полотне их захватило море с внушительными льдинами и спящими в порту колесниками, на втором — по прихоти ткачихи стая лебедей затеяла не по сезону хоровод в полярной ночи, на третьем — кружева исполинских снежинок парили над дымом из маленьких труб.
— Помнишь занятный местный сказ о «мороженых песнях»? — ткачиха с гордостью погладила последнее творение. — С детских лет они не шли из моей головы.
Снежинки в самом деле протянулись из кружащихся внизу девиц: те обозначились совсем уж пятнами, не отличить платков от сарафанов — и все-таки Рауль почти услышал, как они поют.
Однако, и воплотив детскую фантазию, художница и не устрашилась бросить себе новый вызов — теперешний прожект, растянутый на раме у окна под светом, сражал особо, хотя и был готов лишь на треть высоты. Рауль шагнул к нему, приблизив нос.
— Карта Ладии? — узнал восторженно. — В деталях?
Ткачиха отвечала скромно, однако, ее гордость за прожект вполне проступала в глазах и осанке.
— Я начала ее, когда ты написал о переводе на «Императрицу». Вот здесь, — ладонь приласкала нитяную заготовку от низа до середины высоты, — я изображу всю нынешнюю Ладию. Выше — место под ваши открытия. Закончу работу, когда вы вернетесь.
Совесть отметила Раулю, что он неблагодарный эгоист. Как мало вспоминал писать он к матери, когда она так живо принимала каждое движение его судьбы! Что спрашивал одной строкой в конце письма, кроме здоровья? Искренне скучал о ее руках и голосе, когда брал труд о них подумать, но полагал вдову Дийенис доживающей свой век на краю мира. Сыну и в голову не забредало расспросить о том, к чему прилежит ее сердце. Матушка обескуражила порядком — оправилась от пустоты и уже много лет осваивала дивное искусство!
— Вы даже нанесли здесь параллели! — спешно подивился Рауль, пока не слишком уж сконфузился. — Карта настолько точная?
Матушка с довольством улыбнулась.
— Смею верить, что так, хотя ходить по ней, пожалуй, было бы черезвычайно авантюрно.
— Я вышлю вам лучшие карты, какие сыщу! — восхищенный и пристыженный в равной мере, Рауль взялся за реабилитацию. — С ручьями, селами и крепостями всей сегодняшней Империи!
Здесь он безнадежно опоздал.
— Нет нужды — у меня их в достатке, — Эмма небрежно махнула кистью на обеденный стол.
Трапезничать за ним уже не удалось бы — скатерть была снята, и столешница исчезла под разложенною картой. Четыре тарелки прижали углы, на стуле горкою хранился ворох дополнительных бумаг, скрученных в рулоны впечатляющих размеров.
Навигатор навис над столом и с удивлением окинул взором цветной чертеж такого тонкого и точного рисунка, какого сам, пожалуй бы, не раздобыл.
— Не у самого ли надзорщика вы одолжили это чудо?
— Не имею чести быть с господином Нортисом на короткой ноге, — уклонилась матушка от более пространных пояснений.
Эту оплошность любезно исправила Ийя в дверях.
— Лука Ионыч приносит, — доложила она.
За это говорунья удостоилась великого внимания: Эмма глянула сердито, Рауль — с немалым интересом. Определенно, в письмах следовало научиться задавать вопросы.
— Коль скоро вы не пожелаете делиться, матушка… — улыбнулся он.
— Нечего здесь и скрывать, — торопливо означилась Эмма. — Сосед, отставной капитан Лужен, перебрался к нам уже без малого два года. Бывает у меня порой на чай или послушать арфу.
— Каждый Божий день, — секретно донеслось опять от двери.
— Ийя!
— С тех самых пор, как эту арфу от дороги услыхал, — уперто досказала та и на всякий безопасный случай вспомнила себе работу: — Мышеловку под кроватью осмотрю — и можно Рауль-Теодоричу стелить, перины попроветрились.
Навык навигатора против них спасти уже не мог. За дюжиной пиал дымящегося чая, литра киселя и осторожного намека на пору женитьбы он был отпущен почивать — и все-таки неотвратимо утонул в пучине взбитого в четыре женские руки лебяжьего щекочущего пуха.
Глава 5. «Императрица» наносит ответный удар
Порт Арсис, 14 мая, вторник
Слухи о том, что ночью один приезжий навигатор запропал в реке, достигли «Императрицы Эльзы» около одиннадцати. Капитану докладывали, что кто-то видел офицера у моста и слышал плеск, но поднимать галдеж из-за его купания не стали — если мальчишки там ныряют, бывалый мореход уж как-нибудь на дно не ляжет. Однако, вскоре сопоставили — тот будто бы нигде не вылезал, решили от греха спросить на шхуне — тогда команда заподозрила, что дело дрянь.