— В этом сомневаться не приходится, — с улыбкой согласился гость.
Перед его дородною фигурой разносчик поставил окрошку, рядом утвердилась большая кружка с пенной шапкой. Купец неспешно залил трапезу квасом, поболтал в ней деревянной ложкой и отведав, сам себе кивнул с большим довольством. На навигатора он коротко поглядывал, как будто дожидаясь его реплики всерьез. Тот нарочно взял одно колбасное колечко из-под снизу, заваливши всю башню, прожевал его как пресный плесневелый хлеб и, наконец, пожаловал ответом:
— Разумеется, я высоко ценю оказанную честь.
О, как же складно маг солгал!
Служба на «Фортуне» близь царственных лиц дурманила его голову только первые полгода, потом впечатления стали тускнеть.
Нет сомнения, что его величество вправе отдыхать с комфортом, а выгул высоких чинов и заморских послов был делом вовсе политическим.
Днем под столичными мостами не протиснулось бы парусное судно, и оттого «Фортуна» не имела мачт, а шла на водяных колесах под кормой. Магия Рауля вращала их оба синхронно и точно, яхту он мнил продолжением собственных рук.
Но Боже правый, какая его затопила тоска! Одна и та же река, праздные гости, музыка и кофе из тончайшего фарфора. Слышишь когда-то пьянящее «Швартовы отдать!» — но тащишь золоченую игрушку по зеркалу давно укрощенной Итирсы. Хотя бы раз река явила древний свой характер, заставила напрячь глаза, ладони, ум! Вспылила под грозой и разлилась от ливня! О, нет: едва на рассвете прогулочных дней замечали случайное облако — на борт поднимался и маг-погодник, не дававший стихиям ни шанса.
Колеса нарядной «Фортуны» слушались Рауля тихо и легко. Всегда.
«На что вы тратите дар?» — спросил нахрапистый торгаш.
Таким вопросом Рауль года два начинал и заканчивал всякие сутки.
Он родился в северном краю, вдали от столичного шика и мягкого климата. Его закаляли морские ветра, исполинские прибрежные валуны и лето длиною в седмицу. Маг рос, полагая себя одним из таких валунов, твердым волей и мышцей, годным стать основою для круглой башни могучих северных ладийских крепостей.
Он бился и не мог постичь: какая насмешка снесла этот камень в столичную зефирную изящность?
Рауль, действительно способный маг, оказался здесь еще на излете пятилетней службы. Он скоро получил флотские эполеты лейтенанта и, как ни просился в дело, по продолжению карьеры был оставлен за «Фортуной».
Быть может, добился бы перевода, но Раулю страшно не повезло со внешностью. Он был так отвратительно гармоничен в своем высоком росте, стройности и развороте плеч, имел власы такого чистого пшеничного оттенка, что никому и в голову бы не пришло без оснований убрать сего античного героя с образцовой яхты императора.
Античный герой снова в тоске рассмотрел свой стакан. Очевидно, что его апломбу и купец не верил ни на грош.
Торгаш заправил себя несколькими ложками окрошки и, не меняя хитрого прищура, поинтересовался:
— Жалованием довольны?
Похоже, он презирал не только естественную деликатность, но даже жесткие сословные границы. Весь панибратский допрос дворянина звучал уже странной издевкой. Рауль бы давно осадил наглеца, но хандра и три стакана белого чая подточили в нем что-то разумное. Он весь вечер грезил о несбыточных переменах или хотя бы о том, чтобы «горело оно все огнем».
Купцу он так и не ответил, но красноречиво опрокинул выдержанный свой стакан.
Гость зорко проследил за этим жестом, дождался, пока пустая тара грохнет о столешницу, и ласково сказал:
— Переходите на мою «Русалку».
— Какую русалку? — маг с оценкой поглядел на карасей, но в рот отправил все-таки колбасное колечко.
— Моя парусная каравелла. Я вожу чай из Идинии.
— Попутного ветра, — Рауль налил себе еще стакан и принялся опять его рассматривать.
Любопытно, сколько ему нужно, чтобы забыться? Северный кремень имел довольно мало опыта в таком досуге, но после сегодняшних катаний тассирского принца опять разверзлась пустота внутри.
— Я не шучу, господин чародей, — посерьезнел купец. — Мой маг-ремесленник неплох, «Русалка» делает три полных рейса в навигацию. Но вы — лучший из лучших, не так ли? С вами мы сделаем пять. Никто из ладийских торговцев не ходит быстрее!
Купец говорил, и его глаза под единою сросшейся бровью горели азартом.
Рауль взглянул на это в легкой оторопи — предложение достигло его мысли лишь теперь.
— Мне — водить чайную каравеллу? — не поверил он.
— Торговля с Идинией все еще очень сложна, и оттого сулит весомые доходы! — живо заверил гость, отлагая ложку. — Итирсис привыкает пить хороший чай! Я в шаге от того, чтобы назваться поставщиком Двора.