– Конечно, а разве не видно?
Девушка дрожит от холода. На ней надето только голубое летящее платье – совсем не по сезону. Иви ласково улыбается мне.
– Ты удивлен? Хотя, не скрою, я немного тоже. Не знаю, что за порыв мной овладел, но я соскучилась, Майк.
– Идем скорее в гостиную.
Я ухожу вперед, сканируя комнату на наличие пледа или, на худой конец, какого-нибудь одеяла. Что-то определенно здесь должно быть, да, я же бросал в уголок полюбившегося дивана махровое желтое покрывало. Вот оно!
– Благодарю! – ласково говорит Ивелен.
– Как ты меня нашла, Иви? А главное – зачем?
– Майк, я все обо всех узнаю, если хочу, конечно. Ты не исключение из моих правил.
– Я тебя не понимаю! Зачем? Это не ближний свет. Тебе Тим все рассказал, верно? Только он и мой брат в курсе этого переезда, я больше никому не сообщал адрес.
– Да, дорогой мой, Тим раскололся.
– Вот же он дерьмо! А я на него положился…
– Прекрати ругаться, Майк, он не виноват.
Ивелен присаживается на диван, растирает голые плечи, все остальное она решила прикрыть пледом.
– Не стоит делать такое огорченное лицо, Майк. Разве ты не рад мне?
Я думала…
– Значит, плохо думала, – перебиваю ее. – Что мне теперь делать с тобой?
– Что? – удивленно восклицает она.
– Ты хочешь остаться со мной?
– Наконец-то догадался! Мы ведь не чужие, Майк…
Я сразу узнаю эту чертовку с глазами дьяволенка и голосом нежного ангела. Она стремительно ворвалась в мою жизнь. Я обнажил перед ней свою душу, раскрыл сердце, но вместо ответа она заставила меня почувствовать сладкую боль и горькую страсть. В наших отношениях творилось что-то невероятное. Хаос смешался с действительностью.
Я отворачиваюсь к классическому камину.
– Майк, дорогой ты мой! Не злись, я все компенсирую.
Ее карминовые губы едва касаются моего уха, ей приходится хорошо потянуться на носках, чтобы вот так достать меня.
– Накажи, делай что хочешь, но только не отталкивай меня, дорогой.
– Ты приехала, чтобы обесчестить меня? – шучу я, на пару сантиметров поворачивая лицо в сторону ее карминовых полуоткрытых губ.
– Чувством юмора тебя однозначно не обделили, – Ивелен запускает шаловливые пальцы в мою темно-русую шевелюру.
– Для меня все слишком далеко зашло, Иви, не начинай это делать со мной опять. Я устал.
– Послушайте только его. Здоровый мужик отказывается от любви и преданности своей любимой! Забавный, воротишь нос, когда я сама приехала ради тебя!
Я пытаюсь найти подвох в ее словах, жестах, но не могу и все сильнее подпадаю под чары ее взгляда, голоса и этого теплого дыхания, которое чувствую на своем плече.
– Я вижу, ты мне не рад, – ее дрожащий голос обрывается.
Иви когда-то была для меня всем. Я не скрою, поначалу мое сердце возликовало от ее появления. Надеюсь, она этого не заметила: не хочу казаться ей мягкотелым.
Ивелен отстраняется, робко опускается на диван, поднимая хрупкие плечи. Стягивает плед, отбрасывает его в сторону и напряженно устремляет глаза в пол.
Я, как истинный джентльмен, пристраиваюсь рядом, но не близко. В горле, как назло, застревает ком. Я деликатно ободряю незваную гостью:
– Ивелен, я, конечно, рад тебе, но ты не могла бы накинуть одеяло? Ты же вся дрожишь!
– С каких это пор ты зовешь меня Ивелен? Для тебя я Иви! – ее пухлые губы обиженно надуваются.
– Не все ли равно теперь, – не сдерживаюсь я. – Мы расстались, не забывай об этом…
– А ты не напоминай мне.
Она легонько касается тонкими пальцами моей щеки, ее средний палец на правой руке до сих пор украшает благородный алый рубин в изящной золотой оправе. Я подарил! Было дело.
Она застывает в миллиметре, как мраморная статуя, черные пряди волос падают мне на плечо, ее губы встречаются с моими губами в нежном, но коротком поцелуе. Иви пробует меня на вкус, проверяет реакцию, которую я никак не проявляю, хотя и не отвергаю ее. Сладковатая на вкус помада остается у меня на губах. Я только что почувствовал запах черешни и, когда Ивелен придвинулась опять, придержал ее за плечи, проникновенно заглянул в голубые глаза и сам поцеловал девушку, увлекая ее под себя.
Я старался скорее сорвать эту мокрую тряпку, которая мешала мне наслаждаться горячей трепетной плотью изнывающей от страсти женщины.
– Опять кружевное? – я бегло оцениваю черное белье разгорячившейся подруги. – Ты сумасшедшая, Иви!
– Нет! Мы оба!
Каждый раз, обладая ею, я страдал в глубине души: все было предопределено. Она покрутит-повертит мной, а потом убежит, как это было уже не единожды. Я не мог ее удержать. Каждый раз, когда я признавался ей в любви, она вздрагивала и не отвечала. Она только пользовалась мной, а дальше дело не двигалось.