Леон. Вышеупомянутый, это кто?
Лебеллюк. В данном случае, ты. Она была несовершеннолетняя?
Леон. Нет.
Лебеллюк. Но она была у тебя на службе?
Леон. Нет. Она была службе у моей жены. Я больше не считаюсь главой семьи.
Лебеллюк. Словесная уловка или крючкотворство, хороший мой!
Леон (просветлев). Нет! Листай, листай! В преамбуле утверждения матриархата… статья 7-я или 9-я.
Лебеллюк (поражённый). Вот, бляха! Может, ты и прав… (Ищёт.) Статья 9-я. «…всякая власть и авторитет, любая собственность исходят из чрева… будут исключены из наследования все за исключением лица мужского пола…» Нет, это не то!
Леон. Ищи дальше! Где-то там! Статья 11-я или 13-я.
Лебеллюк. Подожди… Подожди… Вижу, куда ты клонишь. Может, и есть основания для защиты. Стать 13-я: «Всякая прислуга обоих полов, находящаяся на службе при предприятии или в пользу частных лиц… ни в коем случае лицо мужского пола не имеет права распоряжения по своей собственной инициативе…»
Леон (с триумфом). Следовательно, она не была у меня на службе!
Лебеллюк (в недоумении). Ну. Но ты, тем не менее, её обрюхатил!
Леон (ёрничая). Никто не давал ей приказания делать детей! Я ограничился любезностями. И был не один. Она меня, кажется, любила.
Лебеллюк. Слишком легко! (Листает кодекс.) Статья 207-я. «Согласие девушки или женщины не может быть приведено лицом мужского пола, взятого на месте преступления, в качестве оправдания, даже в случае формального признания этого его партнёршей». (Восклицает.) Серпом по яйцам, нет? (Клоуничает с писклявым хихиканьем.) Буквально!
Леон. Каплун! Жаждешь, чтобы я пристал к вашей Сикстинскому капелле, нет так ли?
Лебеллюк (с достоинством). Не будемте путать мух с котлетами. Я пожертвовал собой из идеалистических соображений… или амбиции, как угодно, но моя роль избавить тебя от этого! Обязанности и права на защиту, учти, всегда были священными. Мы всё-таки остались великой либеральной демократией, и наши новые ответственные лица заявляют об этом по телевидению каждый день. Только между реальностью и тем, что говорят по телевизору всегда, как известно, было хиатус, зияние… ничего нового я этим не открываю. Хочешь моё мнение? Единственный человек, который может тебя спасти, это Ада. У вас ещё сохранились интимные отношения?
Леон (мрачно). Крайне редко.
Лебеллюк. И как оно?
Леон (вне себя). Тебя это, засранец, касается?
Лебеллюк. Чтобы обеспечить твою защиту, да. Будем откровенны. Входит ли в личные интересы Ады, чтобы ты сохранил… телесную целостность? У неё есть любовники?
Леон. Не думаю. Это холодная женщина.
Лебеллюк. Надо, хороший мой, её разогреть! В этом твоё спасение.
Леон. Невозможно! И времени нет. Через два часа суд.
Лебеллюк. За два часа оккупировали Францию!
Леон (мрачно). Вот именно, только не это. Это выше человеческих сил. Во всяком случае, моих. С ней, с давнего времени. Бабы могут поставить нас на колени, но поставить член — дело особенное. Во всяком случае, когда они встают на колени, у них это получается лучше.
Лебеллюк (прерывает его в ужасе). Никаких таких слов! Ты знаешь, что это тоже наказуемо. Статьи 317-я, параграф 12-ть. (Читает.) «Всякое непристойное или скабрезное выражение, либо иное слово, принижающее или же просто обозначающее всю или только часть женской анатомии, равно мужских половых органов, а также половой акт или женщину в целом, подлежит наказанию…» etc., etc.
Леон. Куда же это нас приведёт, чёрт бы их побрал!