Мари-Кристина (всё более и более по-детски). Потому что клясть некрасиво!
Председательша (умиляясь вместе с заседательшами). Какая лапонька! Нет, не поэтому, но это не важно. Я только прошу тебя быть искренней и сказать всё. Во-первых. Ваши отношения с папой. Папа был злым, не правда ли?
Мари-Кристина. Ах нет, мадам.
Председательша (расстроившись). Подумай. Чуть-чуть всё-таки был? Он не бил тебя никогда? Наверное, отшлёпывал хорошенько, когда ты наврала или перевернула стакан на столе! Со всеми случается…
Мари-Кристина. Ах нет, мадам.
Председательша (притворно). Мы все знаем, что мамы имеют право наказывать маленьких девочек, это для их же собственной пользы. Но, ты же знаешь, что для пап это теперь категорически запрещено. И, что же твой папа, он тебя, что… никогда не отшлёпал?
Мари-Кристина. Ах нет, мадам.
Председательша. Ты росла исключительно избалованным ребёнком, вот и всё. Ведь не скажешь же ты, что тебя шлёпала мама!
Мари-Кристина. Мама — да!
Ада (вскакивая). Мари-Кристина! Я приказываю тебе говорить правду! Когда это я тебя била?
Мари-Кристина (поднимая локоть, чтобы защититься). Нет, мама! Только для моего же добра.
Председательша. Хорошо. Твой папа не был с тобой жесток, это не в его стиле, вот и всё. Но он всё-таки был с тобой строгим, значительно строже, чем мама, не правда ли?
Мари-Кристина. Ах нет, мадам! (Она поднимает локоть, чтобы защититься.) Да, мадам.
Председательша (удовлетворённая). Мы не сомневались. Помнишь ли ты, когда он в последний раз тебя отругал? (Девочка ничего не отвечает.) Давай, постарайся вспомнить! Это ведь было не так давно!
Мари-Кристина (наконец, признаётся). Из-за горничной…
Председательша (заинтересованно). Горничной? При каких обстоятельствах?
Мари-Кристина (после некоторого колебания). Я вошла в комнату папы, не постучавшись, а она делала уборку и…
Она замолкает.
Леон и Лебеллюк обмениваются беспокойными взглядами.
Председательша. Наберись смелости. Мы здесь собрались, чтобы знать правду, а хорошие девочки всегда говорят только правду. Ты вошла в папину спальню без стука, горничная убиралась, а твой папа и… ты это увидела? Расскажи, что ты видела, добрая девочка, даже если будет немного неловко… для пользы вашей дорогой мамочки.
Мари-Кристина (колеблется прежде, чем решиться). Я видела, как горничная спрыскивала себя подмышками папиным одеколоном. Тогда я пошла и сказала об этом маме. А вечером папа меня ругал и говорил, что ябедничать не хорошо.
Председательша (разочарованная). Ябедничать, действительно, не хорошо… за исключением некоторых обстоятельств, как, например, сегодня… здесь, наоборот, очень хорошо. Горничная поливала себе одеколоном, а папа… что он в это время делал? Он на неё смотрел? Вблизи, да?
Мари-Кристина. Ах нет! Папы не было. Он ушёл в кабинет, он работал.
Председательша (разочарованно). Ах так? А в кабинет этот ты иногда поднимаешься?
Мари-Кристина. Нет, мадам. Это запрещено!
Председательша. Но ты ведь туда всё равно поднималась! Как все девочки-проказницы! Мы все здесь были проказницами, ты знаешь… правда, это было уже давно, увы! (Она жеманится, как и обе заседательши.) Давай-ка, признайся, тебе ничего за это не будет, обещаю! Ты ведь тайком поднималась в тот кабинет, осторожно, чтобы ступеньки не скрипнули?
Мари-Кристина (в одно дыхание). Да, мадам.
Председательша (шаловливо). И ты прикладывала ухо к двери, не так ли, шалунья?
Мари-Кристина (опускает нос). Да, мадам. Это очень нехорошо!
Председательша (задорно). Да нет же, господи, пустяки! И что ты такое там слышала, приложив ухо к дверям, баловница? По носу вижу, что ты слышала что-то такое, ведь слышала!
Мари-Кристина (после паузы признаётся). Тяжёлые вздохи.
Председательша (вспыхнув). Что ты говоришь! Вздохи? Тяжёлые вздохи! И отрывки фраз, может быть? Что там такое говорили?
Мари-Кристина. Девочке эти слова нельзя повторять!