Новая горничная (ласково кладя руку академика себе подмышку). С удовольствием, если вам от этого лучше будет. Так?
Леон. Да-да, вот так!
Короткое молчания наводит между ними нечто интимное.
Новая горничная (спрашивает). Ну что? Проходит?
Леон (проникновенно). Сейчас пройдёт. Кровь — любопытная штука. Она отходит, а потом возвращается. Иной раз — разом! Такое ощущение, почти болезненное, но вместе с тем дивное. (Ласково.) Как будто бы муравьи побежали…
Новая горничная (спокойно). Муравьи? Действительно, интересно… только не нужно трогать мне грудь.
Леон (удивлённо). Что? Я двинул пальцем?
Новая горничная. Двинули.
Леон. Это муравьи виноваты. Я даже не отдал себе в этом отчёт. Прошу прощения, сударыня, за недостойное поведение моей несчастной руки.
Новая горничная (в тайне польщённая). Ах, ничего страшного. А вы хорошо говорите.
Леон (скромно). Это моя профессия!
Новая горничная. Чтобы писать, наверное, нужно быть очень образованным!
Леон. Да, очень. Очень!
Новая горничная. Я бы тоже образовалась. В наше время без культуры шагу ступить нельзя. Я вот хотела стать воспитательницей детского сада, но провалила экзамены. По тригонометрии.
Леон (с некоторым всё же удивлением). Теперь, значит, чтобы стать воспитательницей детского сада, требуется тригонометрию сдавать?
Новая горничная. По коэффициенту 2. А философия идёт по коэффициенту 4. Мне попался Кант. Отношения между категорическим императивом и свободной волей. Я вообще Канта не эта… Но мне бы хотелось стать воспитательницей. Постараюсь на следующий год. Если мадам не будет слишком требовательна, я вечерами буду заниматься.
Леон. Может, я смогу вам помочь? Для меня, знаете, Кант, всё равно как школьный товарищ. А категорический императив, я, мне кажется, сам его выдумал.
Новая горничная (обворожённая. И вы для меня это сделаете?
Леон (просветлев). С радостью, дитя моё!
Новая горничная. Какой вы добрый!
Леон (искренне). Да. Здесь все сомневаются, но, в сущности, я неплохой человек. Только нужно мне отвязать левую руку. Одной рукой объяснять неудобно. И говорить вам об этом всем остальным не обязательно, пусть это останется между нами.
Новая горничная (замыкаясь). Нет, этого я не могу, правда. В Комитете Освобождённых Женщин XVI округа мне сказали, что я должна подчиняться только мадам. Теперь это так. Общество развивается. Ну, как теперь, лучше? Сможете написать статью?
Леон. Да. У меня такое впечатление, что теперь лучше.
Новая горничная (ласково). Вы опять дотронулись до моей груди!
Леон. Нужно же было, чтобы я пошевелил пальцами. Я сделал вам больно?
Новая горничная (освобождаясь). Нет. Но мадам меня предупредила. Она мне сказала, что вы старый сластолюбивый поросёнок.
Леон (огорчаясь). Как это вульгарно! Похож ли я на старого поросёнка?
Новая горничная (ласково). На старого, похожи. Но поросёнок ли вы, я пока что не знаю. Впрочем, мне не потребуется много времени, чтобы это понять. Знаете, я рано начала, с дядей, в четырнадцать лет!
Леон (искренне восклицая). Вот старый сластолюбивый поросёнок!
Новая горничная (смеясь). Видите, когда речь идёт о других! (Он добавляет.) Дядя был симпатичный. В конце концов, это мой дядя, он родственник.
Леон (затронутый за живое). Родственник! Какой, впрочем, мерзавец! Дайте мне ручку! Я напишу статью в «Фигаро»). Так, что они на сей раз получат?
Новая горничная. Вам блокнот как держать, так?
Леон. Нет, у вас тоже всё затечёт к чёртовой матери. На спине лучше, как горбун с улицы Канкампуа. Повернитесь. Сгорбьтесь, нагорбите спину, вот так. Ещё! Поближе ко мне. Ближе! Так хорошо. Вы мне послужите, в некотором роде, пюпитром.