124
Цикл «Поэзия — сила» («Poesie pour pouvoir»), состоящий из трех стихотворений, авторского рисунка и линогравюр Мишеля Тапие, впервые издан отдельной книгой в 1949 г. усилиями владельца художественной галереи и издателя Рене Друэна. Некоторая часть тиража (составившего 46 экземпляров) была снабжена деревянными переплетами, и в них были забиты настоящие гвозди. Этот цикл Мишо, в котором собраны тексты, обладающие, по мнению участников проекта, особой, даже магической силой и эффективностью, привлек не только художника-экспериментатора Мишеля Тапие. Впоследствии цикл «Поэзия — сила» положил на музыку композитор-авангардист Пьер Булез.
(обратно)125
Цикл «Ломти знания» («Tranches de savoir») впервые опубликован в издательстве «Les pas perdus» в сборнике «Ломти знания и секрет политической ситуации» в 1950 г.
Этот цикл, в который вошли сто семьдесят четыре афоризма, исследователи считают главным в сборнике «Липом к засовам». «Ломти знания» — первый, но не последний опыт Мишо в этом жанре: в 1981 г. вышла новая книга афоризмов «Угловые опоры» («Poteaux d'angle»).
Посылая журнальную публикацию фрагмента из «Ломтей знания» одному из друзей, Мишо в сопроводительной записке заметил: «Это, кажется, не то августейшее знание, от которого текут слюнки у мамаш».
Другому другу, врачу психиатру, он послал книгу с таким посвящением: «С хорошими пословицами и безумец излечится от безумия».
(обратно)126
Текст «Прощание Анимааруа», давший название одноименному циклу, впервые опубликован в журнале «La Nouvelle NRF», № 9, сент. 1953. «Невозможное возвращение» — впервые в сборнике «Лицом к засовам».
(обратно)127
Книга «Убогое чудо» («Miserable miracle») впервые опубликована в 1956 г. в маленьком издательстве «Editions du Rocher» в Монако. Она снабжена авторскими предисловием и послесловием, организованными как последовательный прозаический текст, второе пересмотренное издание 1971 г. включает также «Дополнение», из которого мы приводим выдержки. Основной текст книги состоит из пяти частей: «Предисловие», «С мескалином», «Повадки мескалина», «Индийская конопля (Параллели между двумя галлюциногенами)», «Опыт безумия», причем в книге нет оглавления, где были бы перечислены эти части и поздние дополнения. Как сказано в другой книге Мишо о мескалине «Бурлящая бесконечность», он описывает свои наблюдения «беспорядочно, неожиданность за неожиданностью — как все и было» и хочет, чтобы то, что явилось сюрпризом для него самого, было столь же неожиданно и для его читателя.
Текст книги устроен так: часть страницы — развернутый ретроспективный рассказ о проведенных опытах, и параллельно, по внешней стороне страницы, узкая колонка — заметки, сделанные непосредственно во время опыта. (Есть и третья составляющая — сноски внизу страницы — в которых Мишо анализирует свои наблюдения и отпускает массу любопытных замечаний.) Мишель Бютор охарактеризовал заметки, которые Мишо делал во время опытов, так: «Эти тексты — примой репортаж с места событий — расположены симметрично относительно центра колонки и сильно напоминают его же рисунки, сделанные хоть и не во время самих опытов, но сразу после, пока в руке еще сохранилось возбуждение, вызванное мескалином. Тема и основной рабочий инструмент этих весьма многочисленных рисунков — линии, изображающая размашистые колебания, вроде энцефалограммы или осциллограммы музыки. Мишо в этот период пишет довольно отрешенные стихотворения, в которых стремится передать чувства, испытанные во время опытов». Некоторые из этих текстов он располагает на бумаге по тому же принципу симметричной траектории колебательною движения.
Вот еще одно наблюдение Бютора — оно относится ко всем «мескалиновым» книгам Мишо сразу: «Медики могут многое почерпнуть из этих книг, и не только потому, что мы имеем здесь дело с описаниями, выполненными человеком, который пишет гораздо лучше, чем обычные специалисты в этой области, и, следовательно, дает нам возможность лучше понять, что происходит, но также и потому, что Мишо знакомит нас со своими размышлениями о морали в медицине и в обращении с душевнобольными, о жалости, но прежде всего об уважении, которое мы обязаны проявлять к этим заключенным в больницы людям, ведь некоторые из них дошли до предела возможного на земле горя».