Иногда им выпадает удача встретиться с водорослями души. Отношения между ними загадочны, но они есть.
Встряски и шквальные порывы — такие опасности подстерегают в воздухе. Но в них же и радость. Как не увлечься возвышенной мэйдостранской круговертью?
Но она, как видно, не бесконечна.
И правда, с неба все время падают мэйдостранцы. Это почти уже вошло в привычку. Разве что их близкие обращают внимание. А некоторые только и смотрят вверх — любуются падениями.
* * *
Крылья без головы, без птиц, свободные от всякого тела, одни лишь крылья летят навстречу солнцу и небу, которое еще не засияло, но борется изо всех сил за сияние, пробивают свой путь в эмпиреях, словно снаряд долгожданного блаженства.
Тишина. Взлетают.
То, о чем мэйдостранцы так долго мечтали, наконец удалось. Теперь они там.
Из сборника
«Пассажи: 1937–1963»{122}
(пер. А. Поповой)
…
Когда ничего не движется, движется время,
время,
ни вверх, ни вниз,
время,
по мне,
со мной,
и во мне,
через меня,
минует во мне пролёт за пролётом, а я извожусь и жду.
Время.
Время.
Я себя через Время прослушиваю.
Ощупываю себя.
Я долблю себя Временем.
Соблазняюсь и раздражаюсь…
Плету себя.
Поднимаю.
Переношу.
И долблю себя Временем…
Птица-дятел.
Я птица-дятел.
Птица-дятел.
* * *
Что я делаю?
Я зову.
Я зову.
Я зову.
Я не знаю, кого я зову.
Тот, кого я зову, не знает.
Это кто-то слабый,
наголову разбитый.
Это кто-то гордый, он все равно не разбит.
Я зову.
Я зову кого-то оттуда,
этот кто-то затерян вдали,
в совершенно другом мире.
(Значит, вся моя твердость вранье?)
Я зову.
Я сел за чистейший из инструментов,
не сравнить с моим голосом глуховатым.
За певучий инструмент, который меня не судит,
который за мной не следит,
я отбросил всякий стыд и зову,
я зову,
я зову из далекой могилы прошедшего детства
оно, как и прежде, дуется, сжавшись в комок,
из далекой пустыни моих нынешних дней,
я зову,
я зову.
Этот зов меня самого удивляет.
Я зову, хотя, может быть, уже поздно.
Просто, чтобы мой потолок обвалился,
может быть, и так,
но главное —
я зову.
Из сборника
«Лицом к засовам»{123}
Из цикла «Поэзия — сила»{124}
(пер. А. Поповой)
Толкнул твою дверь и вошел
За дело, я здесь
Внутри
И тебе помогу
Покинутости — конец
Проблемам — конец
Отбросим проблемы — разорванные веревки
Кошмар, который загнал тебя в угол,
исчез
Подставляю плечо
Ты вместе со мной сделаешь первый шаг
По лестнице бесконечной
Которая тебя понесет
Которая тебя вознесет
Поможет прийти к себе
Я тебя успокою
Раскину в тебе скатерти мирной жизни
Пригрею ребенка твоей мечты
Взмах
Взмах пальмовых листьев и прочь хоровод тревожных
видений
Взмах и где твоя снежная бледность
Взмах у твоего очага… в нем заново вспыхнет пламя
За дело, я здесь
Твоим мыслям-стремлениям легче дышать
Твои мысли о беде поредели
Моя сила уже вошла в твое тело
…и лицо у тебя посвежело, морщины ушли
Болезнь к тебе уже не найдет дороги
Лихорадка отступилась
Покой гулких сводов
Покой цветущего луга
В тебе снова наступит покой
Я мчусь к тебе на помощь, как целый полк
Груз слетает с твоих утомленных плеч
Словно облачко дыма с вулкана
И злобные лица вокруг
Змеиные глазки, любители чужих неудач
Тебя уже не увидят
Их больше нет.
Спасательная команда
Работает в тайных глубинах
Как подводное теченье
Как громкая песнь
Эта песнь тебя обнимает
Эта песнь тебя поднимает
В этой песни журчит миллион ручейков
Эту песнь питает усмиренная Ниагара
Эта песнь все целиком для тебя.
Никаких больше тисков
Никаких черных теней
Никаких страхов
Не осталось даже следа
Ничем таким и не пахнет
Где раньше болело, теперь — бинты
Где раньше было раздроблено — все срослось
Где было заражение — новая кровь
Где были засовы, теперь океан открытый
Океан, где ты плывешь и его собой наполняешь,
Безупречный, словно яйцо из слоновой кости.
Я умыл лицо твоей будущей жизни.
Из цикла «Ломти знания»{125}
(пер. О. Кустовой)