Поэтому и забрали ее.
Надо же, столько лет не вспоминал, а тут вдруг выскочило. Память, она такая, только отпусти, мигом извернется змеей, вцепится в горло.
— Может, — Кирис подал руку, — прогуляемся?
— Что? А… да… устал?
— Не знаю. Просто… странно это все. Думаешь, мне еде лают предложение?
Визитная карточка Маруна Ильдиса, самого молодого в истории королевства члена Большого Королевского Совета, лежала в коробке для визиток, между клочком бумаги с запиской от старого зеленщика, приторговывавшего краденым, и скидочными купонами. Возможно, со временем в коробке — вот уж бесполезнейшая вещь, но подарок Вельмы, — появятся и другие карточки, но эта… каждый вечер Кирис зачем-то доставал белый прямоугольник, осторожно касался шелковистой бумаги, трогал уголки и испытывал преогромное желание заказать карточку и себе.
Хотя бы дюжину.
Вдруг да пригодятся? Потом идея начинала казаться нелепой, да и камень вяло нагревался, намекая, что не стоит увлекаться чужой жизнью. И отпускало.
До следующего вечера.
Наверное, стоило бы написать в докладе, Кирис даже пробовал, только… стоило перу коснуться бумаги, и он осознавал, насколько нелепой, мелочной будет казаться его жалоба. Этак и вправду параноиком прослыть можно.
Подумаешь, карточка…
Он ведь не собирается вновь с Ильдисом встречаться, если, конечно, не велят.
В парке гулял ветер.
И дождь шел. От дождя укрылись и разносчики мороженого, и продавцы сладкой ваты, и даже махонький магазинчик, где продавали сахарных петушков на палочке, пряники и карамельные трости, был закрыт. Мокли облетевшие березы. И клен лишился пурпура. Листва его легла на дорожку, чтобы смешаться с грязью.
Вельма поежилась.
Но от куртки отказалась:
— Не надо. Извини… в последнее время все идет как-то… не так.
— Нужна помощь?
— Какая?
— Любая.
— А… — она впервые за последние дни улыбнулась. — Смотри, вдруг да попрошу Корна убить…
Кирис хмыкнул.
Непростая задача, если подумать. Но невыполнимых не существует.
— Сейчас не выйдет. Здесь он настороже, но вот через пару недель, слышал, в отпуск собирается. А люди перед отпуском становятся рассеянными. И лучше на море… там легче тело спрятать. И есть у меня хороший знакомый, который к имперцам доставит, если вдруг что…
Вельма рассмеялась.
Легко, почти как раньше.
— Я и забыла, какой ты… бываешь.
— Какой?
— Серьезный.
— Это плохо? Иди под зонт, промокнешь и заболеешь.
— Кто бы говорил, — Вельма показала язык. — Лучше расскажи…
— О чем?
— Обо всем… как Терес поживает? Я думала, он погиб, но если нет… наверное, так лучше для многих. Он… выполнял особые заказы, понимаешь? И устал. Люди, я слышала, устают убивать. Но отпустить его не могли, вот и пришлось… искать выход. Знаешь, я вот думаю… мне ведь тоже не уйти. И тебе. Никому. Я когда шла на службу, хотела просто нормальной жизни. Быть одаренной сиротой лучше, чем просто сиротой, но и так… кем бы я стала? Актрисой? Мне предлагали за… неважно.
Кирис сложил зонт.
Сам он дождя не боялся, да и было пока тепло, куда как теплее, чем на том берегу, где осталась догнивать лодка. Если еще не догнила.
— Говорили, что без покровительства я все равно ничего не добьюсь. Я послала всех… и посылала раз за разом. Дума ешь, я не знаю, что про меня говорят?
— Кому нос сломать?
— И ты туда же, — Вельма топнула ногой по луже, будто желая стереть собственное отражение. — Это ничего не изменит. Всем рты не закроешь… а он придумал глупость. Жениться… кто он, и кто я? Какие же вы, мужики…
Кирис благоразумно промолчал.
— Вот скажи, какая из меня благородная эйта? Да, дар есть, но того дара две капли. И пока его тянет, конечно… вас всех тянет к необычному. Но пройдет время, и он поймет, что совершил ошибку. Станет злиться. На меня злиться…
Дождь усилился.
И Кирис раскрыл зонт. Пусть Вельма и дальше предается самокопаниям, он же постарается, чтобы, копаясь, она не промокла до нитки.
Ветер улегся.
И стало тихо-тихо. Эта тишина требовала что-то сказать, но что? Кирис совершенно ничего не понимал в делах сердечных. То есть у него была подружка, с которой он время от времени встречался, но там все было просто.
Он покупал духи и чулки.
Иногда давал денег. Она не требовала большего. И вполне возможно, что друзей у нее было несколько, но Кириса это совершенно не трогало.
— Может, — он все-таки заговорил, зная наверняка, что скажет не то и не так. С женщинами вообще сложно.
— Не надо думать за него? Пусть он сам. А ты за себя.