Наша гостиница выстроена на проезжей дороге под названием Дорога Девы Марианны,[3] над которой стелется дымная завеса от машинных выхлопов. Мы выбрали эту гостиницу, просмотрев двадцать объявлений по Интернету. И посмеялись над адресом.
Холли завтракает, сидя в высоком стуле. Мы с Полом по очереди суем ей в ротик шоколадные хлебцы.
— Тут есть бассейн с подогревом, — сообщает мне Пол. — А также сауна и массаж.
Я хватаю ручонку Холли, чтобы она не положила на белую скатерть чернику и кусочек яблока.
— И?
— Я упаковал все, что требуется для купания. Можем же мы побаловать себя. Если погода снова испортится, мы, пожалуй, сумеем развлечься и здесь.
Я вытягиваю из пальчиков Холли ложку и стараюсь вложить ей в рот пюре. Пол как раз допивает кофе, когда я перевожу на него взгляд.
— Ну, у меня же кое-что запланировано.
— Я знаю. Но я сказал только на всякий случай — если снова пойдет дождь.
Я решаю, что хватит кормить Холли, и начинаю вытирать ей рот, что всегда приводит девчушку из состояния полного благодушия в дикую ярость. Она кричит все громче, и я замечаю, какие взгляды бросают на меня другие обитатели гостиницы за соседними столиками. Дома я с трудом справляюсь с этими вспышками Холли, а здесь мне стыдно, я пытаюсь успокоить ее и ублажить. Отстегиваю ремешок, придерживающий ее, и вытаскиваю из высокого стула. Стоило ей прижаться ко мне — и мучениям приходит конец, спокойствие возвращается. Она отстраняется от меня и начинает играть с моим ожерельем. Если бы не слезы на щеках, вам бы и в голову не пришло, что вообще что-то происходило.
Какое-то время уходит на то, чтобы выйти из отеля: мы пытаемся удостовериться, что взяли все, могущее понадобиться в течение дня. Мы с Холли остаемся в комнате, сортируя предметы туалета, которые администрация кладет для вас в ванной, а Пол несколько раз совершает путешествие в машину и обратно. Наконец сумка с едой, детская колясочка, рюкзак, сумка с переменами для Холли и основные игрушки — все уложено в машину, и мы готовы. Это ясно, но я не могу не позволить себе пошалить. Я дохожу почти до двери, а потом делаю вид, будто вспомнила про Холли. Пол хохочет. А Холли непонимающе смотрит на него, но, заметив в его глазах смешинки, улыбается. На меня же внезапно наваливается чувство вины, я осознаю ее уязвимость — как она обрадовалась этой шутке, хоть этого и не поняла, шутке на ее счет.
При выезде со стоянки Пол чересчур газует, шины взвизгивают, и он, быстро увеличивая скорость, вливается в поток машин.
— О'кей, Бэтмен, — говорит он, глядя в зеркальце. — Куда едем?
Я на секунду задумываюсь.
— В Лентон, — говорю я ему. — Поехали в Лентон.
ДикленНачни свое путешествие с площади Старого Рынка, что в центре города. Это не место для старта — понятия не имею, где надо начинать — да вам и не обязательно это знать. Просто нужен отправной пункт. И ты наверняка была на этой площади, когда приезжала в феврале, но я хочу, чтобы ты посмотрела на нее свежими глазами.
На севере и на юге взору предстают большие викторианские террасы. Каждое здание — обиталище национального богатства: Дебенхемы, Барклеи, Нексты. Большинство людей замечают лишь фронтоны. А ты взгляни вверх, запрокинь голову, и пусть твой взгляд пройдет по верхним этажам, там, где крыши украшены балюстрадами. Теперь ты их видишь? Крошечные гримасничающие лица, с усмешкой глядящие на фигурки на тротуарах внизу. Одни — безусловно, человеческие, другие — дьявольские гибриды человека и зверя: перекошенные губы, выпученные глаза, большие висящие языки. Гаргульи, расставленные на расстоянии друг от друга вдоль желобов. Запомни их, пусть выражение их лиц запечатлеется в твоей памяти, эта издевка и презрение, оставленные нам давно умершими каменщиками. Такие облагораживающие дух здания, такие элегантные фасады, а наверху — непристойность и гротеск. О чем только думали наши предки? Возможно, это была лишь дурная шутка, критика каменщиков в адрес тех, кто им платил за работу. Но остановись и подумай. Могли они выразить это как-то иначе?