- Прощай, – нежно сказал он и погладил ее по щеке.
- Нет! – крикнула Инга и проснулась.
Что за невыносимый холод! Протерев глаза, Инга обнаружила, что лежит на полу. Быстро встав на ноги, она накинула плед и поняла – что-то не так. Чувства странно возбуждены, как будто Инга пришла в себя после продолжительной болезни. С чего бы это могло…
- Джеррик! – выдохнула Инга. – Это случится сегодня!
Недолго думая, она схватила сумку, выбежала на улицу и тут же оказалась в руках плечистого охранника.
- Отпустите меня немедленно! – закричала она, брыкаясь и кусаясь. Он не отвечал – просто крепко держал «дикую кошку» на вытянутых руках. Отчаявшись освободиться, Инга порылась в сумочке в поисках какого-нибудь средства самообороны. Как назло, ничего подходящего не нашлось. Охранник, между тем, занес ее в дом.
- Нет! – неистово крикнула она и ударила мужчину сумкой по лицу. Он укоризненно на нее посмотрел и шагнул к веревке. Инга схватила со стола нож.
- Если вы попытаетесь остановить меня, я убью себя!
Охранник растерянно замер и взглянул в ее безумные глаза. Она выглядела так, как будто совершенно потеряла рассудок. Он прищурился и кивнул. Инга уронила нож на пол и снова выбежала на улицу. Рядом с хижиной стояла машина. Не задумываясь, девушка запрыгнула на водительское сидение, завела двигатель и выехала на дорогу. В зеркале заднего вида явственно возник охранник, бегущий за машиной и, по всей видимости, выкрикивающий ругательства. На угрызения совести не было времени. Инга нажала на педаль газа и умчалась прочь. Дорогу она помнила плохо. В тот день, когда Олав привез ее в этот город, она была словно в летаргическом сне. Инге пришлось несколько раз остановиться и спросить дорогу в Стеге. Как оказалось, Олав увез ее гораздо дальше, чем можно было предположить. Девушка выжимала из машины все, что могла, и неслась по трасе с невероятной скоростью, но понимала, что, скорее всего, не успеет. Инга теряла Джеррика и ничего не могла с этим поделать. С каждой минутой она чувствовала, что любимый покидает ее, потому что на сердце становилось все тяжелее и тяжелее. Она слышала его мысли на расстоянии, видела происходящее его глазами, нервно облизывала его губы. В какой-то момент сердце ударило в грудь с такой силой, что девушка едва не потеряла сознание. Машина с визгом остановилась. Инга выбралась на дорогу. Перед ней простирался большой луг, покрытый инеем. Некогда сочная и зеленая трава стала сухой и безжизненной. Холодное высокое небо выглядело совершенно спокойным и равнодушным к страданию.
- Джеррик! – неистово крикнула Инга и беспомощно протянула руки. Где-то вдали ей кивнули деревья, полностью освободившиеся от тяжести листвы, как умирающие после исповеди. Они тянули свои черные извилистые ветви к небесам, умоляя о помиловании, как и маленькая человеческая дочь у дороги. Холодный северный ветер схватил распущенные волосы девушки и принялся кружить их в неистовом вихре. Красные глаза Инги наполнились слезами. Она присела и отчаянно прошептала:
- Я не успеваю к тебе, дорогой мой. Джеррик, я тебя люблю больше всего этого мира, в котором мне теперь придется существовать одной. Я тебя никогда не забуду. Я всегда буду с тобой…
- Я знаю, – услышала она в ответ его тихий голос. Громкие рыдания вырвались из глубины измученной груди Инги и сотрясли все ее тело. Она не понимала, где находится. Инга как будто вышла из собственного тела и увидела себя и Джеррика со стороны. Вот она сидит рядом с ним в салоне самолета. Ее голова лежит у него на плече. Ее глаза закрыты, но губы Джеррика шевелятся. Через секунду они уже сидят на пледе под деревом. Его лицо совсем бледное при свете Луны. Он наклоняется и неуверенно целует ее губы. Теперь он стоит на верхнем уступе центральной лестницы Торвелла и протягивает к ней руки. Эта картина тоже медленно размывается. И вот Джеррик уже держит ее за талию, они медленно двигаются в танце в роскошном зале. Через мгновение он оказывается позади Инги и проводит рукой по ее шее… Она поворачивается и видит его прекрасное лицо совсем близко. Он смотрит на нее из-под опущенных ресниц. Инга поднимает руку и очерчивает форму его бровей, глаз, носа, прикасается к губам и… густой туман с красным оттенком заволакивает его лицо.
Видение исчезло. Потрясенно моргнув, Инга снова увидела перед собой покрытый инеем луг, попыталась встать и почувствовала в груди глухую давящую боль. Все кончено. С трудом передвигая ноги, она добрела до машины и поехала дальше.
Джеррик зашел в камеру.
- Садитесь, пожалуйста, – вежливо сказал прокурор, указав ему на стул.
Джеррик прошел вперед, сел напротив и пристально посмотрел на человека в форме.
- Джеррик Торвен, – безразлично сказал прокурор. – Ваше ходатайство о помиловании не удовлетворено, поэтому приговор будет приведен в исполнение.
Джеррик усмехнулся – он и не надеялся на положительный ответ.
- Прошу вас пройти в соседнюю комнату, – вежливо сказал прокурор. Джеррик спокойно оглянулся на дверь. – Только, извините, – продолжил прокурор, – есть одна формальность.
Джеррик кивнул. К нему подошел человек в форме и завязал на глаза повязку. Преступника завели в соседнюю камеру и посадили на стул. В этот самый момент в его мысли ворвался отчаянный голос Инги.
- Джеррик! – воскликнула она. Он задержал дыхание.
- Я не успеваю к тебе, дорогой мой, – прошептала Инга. – Джеррик, я тебя люблю больше всего этого мира, в котором мне теперь придется существовать одной. Я тебя никогда не забуду. Я всегда буду с тобой…
Джеррик резко выдохнул, печально улыбнулся и прошептал:
- Я знаю. Знаю.
Раздался громкий выстрел, и большая тяжелая тьма, которая до этого застилала его глаза, затянула Джеррика целиком.
13
Со дня смерти Джеррика Инга ничего не ела. Ее глаза были красными от слез, а под ними пролегли темные круги. Олав запретил ей ходить на могилу Джеррика, черт бы побрал этого младшего Торвена! Он просто помешался на ее безопасности! Олав уверял Ингу, что пока никак не может отвезти ее домой – Лориц прочесывал Данию вдоль и поперек. Но ей было безразлично. Теперь мир казался не просто чужим – Инга чувствовала себя так, как будто его вообще не существовало, словно она одна летела неизвестно куда в пустоте, которая выглядела гораздо реальнее окружающих предметов. Бриджит привезла к Инге психотерапевта. Врач долго пытался поговорить с девушкой, но результата не добился, диагностировал глубокую тяжелую депрессию и посоветовал лечь в больницу. Разумеется, сейчас это было невозможно, поэтому, взвесив все «за» и «против», Олав решил, что Инге нужно время от времени бывать на свежем воздухе. Как будто это могло помочь! Узкие улочки, смеющиеся люди, большие стеклянные витрины, шумные кафе, аккуратные домики с хлебосольными хозяевами, бегающие по дорожкам дети, воздушные шары, сладкая вата, любовь, преданность – все это было из другого, прошлого мира. Теперь они превратились в пепел отгоревшего сердца. Инга смотрела в лица прохожих и ненавидела себя за ненависть к ним – они могли жить, Джеррик – нет.
В квартале от ингиного убежища стояла маленькая уютная кофейня, где девушка время от времени пила кофе – только потому, что место напоминало ей кафе на набережной Нюхавн, где они с Джерриком однажды завтракали. Олав обещал переправить Ингу в Челябинск. Но она знала, что, оказавшись дома, первым делом купит билет на рейс в Копенгаген.
- Ты не можешь покланяться Джеррику всю жизнь, – твердила Бриджит. – Это ненормально. Совершать паломничества по местам прежних встреч – это ненормально.
В ответ Инга всегда молчала. Память – единственное, что у нее осталось. Никто этого не отнимет!
Однажды, прогуливаясь по узкой улочке города, Инга встретила сгорбленную старушку, с трудом передвигающую ноги. Женщина взглянула на молодую девушку, и на лице ее появилось выражение глубокого ужаса. Старушка потрясенно прикрыла ладонью рот, дрожащей рукой остановила Ингу и взволнованно прошелестела: