Дверь открыта, и я выхожу, не успев осознать, что произошло.
— Кстати. — Даффилд вдруг повеселел. — Ты слышал? Присяжные сегодня утром вынесли вердикт по Хантеру — виновен. Ты нам в этом деле действительно помог, Диклен. Трудно закончить свою карьеру на лучшей ноте. — Он берет мою руку, вялую и безжизненную, и с силой, твердо пожимает. — Если ты случайно передумаешь, дай мне, пожалуйста, знать.
Я прохожу на кухню, обнаруживаю Джесси, которая играет с деревянными ложками на полу у стола. Услышав звук открываемой двери, она поднимает взгляд, сияет улыбкой при виде меня, с трудом встает на свои ножки и идет ко мне враскачку, высоко подняв руки. Я подхватываю девочку и смотрю на затылок Изабеллы, которая делает вид, будто очень занята.
— Я только что был у Джорджа Даффилда.
Она наполовину оборачивается, бросает на меня взгляд.
— Он пытался уговорить меня остаться.
Она секунду смотрит мне в глаза.
— И?
— Я сказал: нет.
Она кивает, затем снова поворачивается к плите.
— Он сказал мне, что Рэя собираются перевести в Лондон.
— Вот как?
— Судя по всему, через месяц его уже не будет.
Я смотрю на ее волосы, не обращая внимания на ручонку Джесси, которая обследует мои губы, мое ухо, щетину на моей щеке.
— Ты будешь скучать по нему, верно?
Она не отвечает, продолжая что-то помешивать в кастрюле.
— По Рэю, — говорю я. — Ты будешь скучать по нему, когда он уедет?
— Не так уж, — говорит она. — Он же твой друг, а не мой.
Я чувствую, как застучало сердце под ребрами, там, где я держу Джесси.
— Когда ты находила для этого время?
Она кладет ложку, опускает руку на столик, вздыхает.
— Это было нетрудно. Ты же каждый вечер проводил в кабаке.
Джесси дергает меня за бак, ее ноготки царапают мне кожу.
— Так, значит, ты тешилась с ним, пока она спала наверху? Так это было?
Она резко поворачивается, смотрит на меня, сверкая глазами.
— Мы поговорим об этом позже.
— Нет, мы поговорим сейчас. Какого черта, чем ты занималась — трахалась с моим другом за моей спиной?
— Я с ним не трахалась — он трахался со мной. Твой друг? Все вы одинаковы, ни один не думает ни о чем, кроме того, кого бы еще потрахать.
Джесси заплакала. Я отстраняю ее от себя, вижу, как сморщилось ее личико, вниз поехали губы. Перевожу взгляд на Изабеллу — ее высокомерие сменилось тревогой.
— Отдай ее мне.
Я вырываю девочку из протянутых рук Изабеллы, прижимаю ее к груди. Джесси истошно кричит.
— Диклен!
Изабелла бросается на меня, стараясь разнять мои руки. Ею внезапно овладевает паника, я чувствую запах ее страха — слишком я для нее силен: она не может вырвать ребенка из моих рук. Я верчусь и ныряю, крики Джесси режут мне уши. Я всемогущ, Изабелла не смеет ударить меня, боясь задеть ребенка. «Диклен, Диклен, Диклен!» — кричит она; голос ее звучит так же истерично, как крики ее дочери. «Ах ты, сука!» Ее ногти царапают мне руки. Я крепче прижимаю к себе Джесси, этот бесконечно хрупкий мешочек из плоти и костей. «Отпусти ее, отпусти ее!» Я могу поступать как хочу и причиню Изабелле боль, отплачу ей за ее проделки, а она теперь уже зубами вцепилась в меня. Я реву от ярости: сколько людей знали, сколько людей смеялись, а она хватает меня за палец и с дикой силой сгибает его. И дело не в ней, не в утрате ее, а в том, что я утратил свою гордость. И кость в моей руке художника с треском ломается, и я чувствую ослепляющую боль.
— Мистер Джонсон?
(Мистер Джонсон встает.)
— Мисс Артур, я не собираюсь тратить время на то, чтобы исправить ошибочное впечатление, которое пытается создать мой ученый друг. Я задам вам всего один вопрос. Вы не верите, что ваш отец мог преднамеренно вызвать аварию. Могу я осведомиться, каковы ваши причины для такого вывода?
— Видите ли, он… я не уверена, что смогу это объяснить. Мой отец посвятил свою жизнь защите невиновных. Хотя он вышел в отставку, в душе он продолжал быть полицейским. И просто не мог — даже если он и собирался покончить с жизнью — совершить это, поставив под угрозу жизнь других людей.
— Мисс Артур, вы слышали показания о том, что авария произошла на оживленном участке главного шоссе, что по крайней мере один водитель чуть не пострадал в результате столкновения с обломками, оставшимися после аварии. Вы говорите — так я вас понял, — что если бы ваш отец намеревался совершить самоубийство, такой метод был бы последним, который он выбрал бы?