– Это я... я... из-за меня... – слова отрывками мыслей пробивались между непослушных губ.
Он судорожно вытянулся и затих с ухмылкой удовлетворения, какая должна быть у дьявола в минуты его торжества.
Разин снова присел на корточки и сам пальцами закрыл ещё тёплое веко.
– Ты последний, кому я доверял свои главные чувства, – тихо произнёс он ненужные уже мёртвому телу с вываливающимся глазом прощальные слова. – Что же ты хотел мне сказать? Наверное, совет, какой мне сейчас был бы очень кстати. Или признание о незначительном проступке.
Он встал. И его взор, как железо к магниту, вновь привлёк пожираемый огнём корабль, на который он возлагал большие надежды.
17. Гибель «Орла»
Пламя наступало от кормы, и ещё не добралось до носовых якорных канатов. Якоря пока удерживали корабль в стороне от настила причалов, и огонь пожирал только его, как бы вымещая на нём ожесточение за свою не способность преодолеть широкую водную преграду и перекинуться на другие суда и судёнышки.
Чтобы перевезти команду «Орла» на берег, приходилось использовать обе спущенные на воду лодки. Бутлер твёрдо руководил своими людьми, и ему удавалось поддерживать строгий порядок. Использовались обе сброшенные с палубы канатные лестницы, а тяжелораненых обвязывали, спускали ещё и отдельными верёвками. Сначала одна перегруженная ранеными лодка, тревожа блеск огня на воде, отплыла к берегу и быстро вернулась с гребцами и офицером, стукнулась о борт под гроздьями мужчин у носовой лестницы, потом и вторая появилась в красном освещении у другой лестницы, чтобы забрать последних моряков. Казалось, на палубе не осталось ни одной живой души. Внезапно капитан, который сидел в этой лодке, вспомнил о запертом пленнике.
– Дьявол! – в сердцах ругнулся он в сторону охваченной пламенем кормы. Но возвращаться за одним человеком, значило рисковать многими, и он искренне добавил: – Если ты ещё не задохнулся, желаю тебе изжариться легко, не мучась. – Он зажал ноздрю, звучно высморкался тем, что в неё попало, на шипение падающих в реку искр и горящих обломков. И рявкнул гребцам: – Шевелитесь, ребята! Склад порохом набит, чёрти вас всех побери!
Но он ошибался, полагая, что на корабле остался только пленник.
Когда моряки и казаки подхватывали раненых, бросились от мест сражения к противоположным бортам, теснились возле них и заботились лишь о спасении, в голове Плосконоса зашевелился червь сомнения. Прибыв на корабль в вечерних сумерках, он с нетерпением ждал появления князя Прозоровского, без которого капитан Бутлер отказывался допустить его к пленнику, ссылаясь на решительный приказ воеводы, своего непосредственного начальника. Воевода так и не заявился, и Плосконоса обеспокоили подозрения и вопросы. Отчего тот задержался? Точно ли пленник на корабле? А что, если Прозоровский нашёл с ним общий язык, обделал свои делишки и отпустил ради примирения с царём, а корабельным пожаром воспользуется, чтобы отвертеться от выполнения договорённости с ним, Плосконосом? Подозрения набирали силу вместе с пожаром, мучили подступающей злобой на князя, и он решился проверить, насколько они обоснованы.
Он отступил к кормовой надстройке, спустился к развороченной ногой капитана дверце и глянул вглубь задымлённого прохода. Отсветы пламени, как в тумане, освещали проход до самого тупика, до двери складского помещения, запертой железным засовом. За нею должен был находиться его враг. Страстное желание убедиться, что он там, валяется беспомощно связанный, и собственными глазами насладиться таким зрелищем, с хохотом пожелать ему в лицо весёлого пути в ад, стать последним, кого тот увидит перед мучительной смертью, овладело им с такой силой, что он, словно от толчка в спину, бросился туда, забыв об опасностях. Сквозняк горячего воздуха тянул из других помещений, выветривал дым и гарь, и он мог дышать по всей длине прохода. Пробравшись до тупика, он вырвал обжигающий засов из гнезда, распахнул дверь и впустил в склад пляску красных отсветов, как сопровождающую его свору диких кровожадных тварей.
Удача в нетерпении ожидал, что кто-то должен прийти за связанным пленником воеводы, намеренного любой ценой вернуть письмо Морозова. Но возникновение на пороге, в ореоле пламени вооружённого саблей Плосконоса, словно тот явился за ним из преисподней, было опасной неожиданностью. Однако он заранее приготовился, чтобы сразу же действовать, и бросил ему на обнажённую саблю, на голову всё подобранное с полу тряпьё. Тут же пихнул ногой тугой живот, оттолкнул недруга от проёма и, проскользнув за его спину, побежал через наполненный треском горящего дерева проход к выходу на палубу. Злобно ругаясь на собственную неосторожность и расшвыривая тряпки, Плосконос с неистовым топотом кинулся за ним.