Взрыв порохового склада разломал в щепы доски кормового покрытия, словно из чрева кормы на свободу вырывался огненный демон. Смерч огня единый миг удержал подхваченного на лету Плосконоса на своей пламенной голове, затем вместе с ним в мгновение ока поднялся выше и выше, к брюхам низких туч. Его жаркое дыхание и оглушительный гул взволновали покрывшуюся рябью реку, а на берегу легко сдули торговые склады и, как пушинки или листву, сорвали с них крыши, подняли их в воздух по направлению к ближайшим улицам посада. Это было последнее, что Удача заметил изнутри «вороньего гнезда».
Тем же огненным смерчем, который разворотил корабельную палубу в куски и щепы, как соломинки переломало на части все три корабельные мачты. Корзина приняла на себя основной удар опаляющей волны воздуха сокрушительной силы, отломилась с верхом мачтового ствола и взлетела в сторону реки. Это только и спасло Удачу. Ошеломлённый и оглушённый он с открытым ртом намертво вцепился в обломок главной мачты, плавно и медленно переворачиваясь над стремительно удаляющейся, затем долго приближающейся рекой, так пролетел в «вороньем гнезде» наискось от берега и против течения. И, когда до поверхности оставалось столько же, сколько от колокольни до земли, каким-то бессознательным толчком к действию отцепился и вывалился из корзины. Он камнем пролетел вниз, ногами пронзил остужающую кровь холодную воду и неимоверно долго погружался, казалось, почти к самому ложу глубокой Волги.
Когда наконец вынырнул, вокруг него сыпались, шлёпали и, как клубки змей, шипели пожираемые водой светящиеся головёшки и искры, обломки досок, палок, обрывки тряпок, кусков канатов. Они падали и падали, из-за них приходилось раз за разом нырять и укрываться руками.
– Сюда! – расслышал он сквозь звон в голове и в ушах глухой, будто пробивающийся сквозь одеяло, призыв. – Сюда!
Закружился на месте, всматриваясь в опять сгущающуюся темноту, и неожиданно близко увидел плывущего на отрубе Антона. Тот вжимал голову в плечи, подёргивался от ударов всевозможного хлама, который будто сыпался с низких туч, однако упорно подгребал лопаткой весла, направляя кусок дубового ствола к месту его падения. Удача ухватился за обломки корней и забормотал дрожащим, срывающимся голосом, всё ещё приходя в себя от пережитого соучастия в самых изощрённых забавах смерти:
– Прочь! Прочь отсюда!
Отруб и без этих слов повлёк его вниз по течению и в сторону от Астрахани.
Догорающий остов развороченного взрывом корабля, оторванный от якорей и медленно сносимый рекой к другим судам, пылающий город и освещаемый кровавым заревом белый кремль остались позади. Антон прекратил работать веслом, только подправлял им плавное движение куска дуба, чтобы тот сближался с камышами, которые бесчисленным и вечно бдительным войском укрывали низкий правый берег. Он привстал в дупле и вытянул голову, высмотрел какие-то приметы. Опустился и после нескольких гребков завернул, как потом оказалось, в мелководный заливчик. Когда Удача нащупал дно и поднялся на ноги, отруб застрял среди тихо шуршащих камышовых зарослей, а напротив склонялась длинными ветками одинокая плакучая ива. В темноте она чем-то напоминала косматую голову великана, который давным-давно припал на колени, чтобы напиться речной воды, но никак не мог утолить свою жажду и со временем так и одеревенел.
– Мне надо срочно попасть на Заячий остров, переговорить с княжной, – глухо проговорил Удача. – Пусть она поможет остановить Разина. Надежда примирения с царём ещё не исчезла.
– Нет больше персиянки. Утопил её атаман.
Голос Антона был сумрачно деловитым, в нём не было желания участвовать в дальнейшем развитии местных событий. После такой новости, которая не стала неожиданной, Удача и сам понял, что остановить войну Разина с воеводой невозможно. Он не имел сил для уже бесполезных расспросов, и, унимая дрожь, подчинился уверенности товарища, последовал за ним, выбирался из ила на прибрежную траву.
– Придётся возвращаться за спрятанными деньгами, – устало произнёс он вполголоса в ответ своим невесёлым мыслями и уселся на травяное покрывало земли.
Антон не отвечал. Насторожено оглядевшись, он вернулся в реку, и там опять недовольно зашелестели камышовые листья. Он выбрался оттуда с вытягиваемым отрубом, протащил его под ветви ивы, где перевернул дуплом вниз.
– Да брось же ты этот плавучий хлам, – посоветовал Удача. – Не понадобится он больше.
На его товарища совет не произвёл ни малейшего впечатления. Антон по-хозяйски пнул ствол возле дупла, и, убедившись, что обломки корней вцепились в землю, зашагал к виднеющемуся невдалеке чёрному краю побережного леса.