Глава 4. «Прощай навек, и подпись: твоя крыша!»
Борт самолёта «Боинг 777-300ЕР» а/к «Аэрофлот». В небе над Горьковской областью РСФСР. Время и дата по бортовым часам - 19 апреля 2024 года, 18:30 местного времени. Время в пути - 2 часа 33 минуты.
Леонов Герман Юрьевич, 22 года. Второй пилот Boeing 777 авиакомпании «Аэрофлот»
Значится, прошлое... Когда до меня дошло - честно, на какое-то время потерял способность работать, выбило из колеи. Хотя казалось бы, на «Литрес» или «Автор тудей»[40] куча книг, где главные герои проваливаются в прошлое поодиночке или целой командой, как мы, и они почти сразу втягиваются в упряжку, толком не рефлексируя. Но оказаться самому в такой ситуации, да ещё и без права на возвращение - вещь не самая приятная. Ведь в прошлом, или будущем (вот ведь вечная шутка попаданца) осталась вся моя жизнь, все мои родные, немногочисленные друзья… Ведь для них я мёртв. Пропал без вести, как десять лет назад пропал малайзийский «Боинг». И ведь не скажешь, что я живой. Даже не знаю, как родня воспримет эту новость. В итоге чуть не выпил, когда Алиса Данииловна принесла коньяк и два стаканчика. Один она сама выпила, второй отдала мне. А я и не пью, то есть вообще - тут же становится плохо. Как-то попробовал после выпускного - всего чуть-чуть, но шатало до следующего утра будто пьяный и обнимал унитаз.
Но командир? Не понимаю, как он так легко воспринял эту информацию. Хотя, как сказала Алиса Данииловна, «отбывает номер». А отбывать его можно по разному.
Размышления заняли некоторое время. Это прошлое, что есть подтверждённый факт. Как минимум - не те опознавательные знаки на истребителях - на наших надпись о принадлежности борта к конкретному роду войск, типа ВКС или авиация ВМФ и бортовой номер госавиации. На советских только тактический номер и красные звёзды, наши с белой каёмкой.
Хотя… раз тут середина 80-х годов, за восемнадцать лет до моего рождения и сорок до наших дней, то ситуация, если подумать, не самая плохая. Ведь, если отбросить тех, кто проваливается «самоходом» в виде сознания в тело себя молодого или какого-то неудачника, то остаётся два самых популярных события нашей истории – русско-японская война и Великая Отечественная. Вот умора была бы, если честно. Но именно что была бы, потому что на самом деле всё было бы очень печально. В первом случае нам физически негде приземлиться, потому что авиация той эпохи - единственная тканевая «этажерка» братьев Райт, к которой присобачили бензиновый двигатель. Ну и планёры, коей по идее и являлась та «этажерка». Повезёт, если при посадке не разобьёмся на каком-нибудь поле. Или сесть на лёд с неясными перспективами, потому что лёд может не выдержать. А дальше что? Россия при царе - шпионская вольница. Если разбежимся - нас всех переловят или перебьют. Вместе - тоже сложно. Будь «Аэрофлот» хотя бы полувоенной организацией, а на борту в подавляющем количестве её служащие, то был бы хоть какой-то шанс выстоять. А так как мы все - мирные и невоенные люди, как и пассажиры, то наши шансы равны нулю. Всем хана, и Николай II нам не поможет. Выйдет как у японцев[41].
Второй случай, популярный у всяких писак - Великая отечественная. Там уже вопрос на вопросе - как нас примет Сталин? Сможем ли выжить, если это период до 1943 года? И опять же, вероятность разбиться при посадке, пусть и меньшая. И опять же - что дальше? Ну есть у нас пусть общие и неполные, но достаточные данные о ходе боевых действий. Победа на год-два раньше? Да чёрт подери, обеими руками за! Другой вопрос - как мы сами? Это всё-таки не самое лучшее время для жизни. Волна репрессий в последние годы жизни Сталина, в общем недостаточные бытовые условия, хотя это решаемо. Многие из нас прошли через общежитие.
В общем, по итогам сравнения делаем вывод, что наш случай не самый плохой. Плохо - если это последние годы Перестройки или вообще 90-е. Хотя слово «плохо» - это ещё комплимент.
А вот полосы для нас нет в этом времени. Нет в СССР полосы для такого гиганта как мы.
На фоне этих размышлений я пришёл в себя и снова стал пилотом, сдав стаканчик Алисе Данииловне. Лучше быть в трезвом уме.
И как я ожидал - полосы для нас не было. Тот аэродром, куда решили сажать нас, был априори непригоден. Я бывал там в детстве, когда дядя с парашютом прыгал, вот и запомнил. Но после предложения посадить на лёд, который уже не особо крепкий, командир сказал, что я дурак, так как в стране уже готовят полосы под «Буран». Какие-то уже есть, но без приглашения нельзя. Потом подумав, я согласился. С тем что дурак. Ведь у нас есть тяжёлые транспортники вроде «Руслана». Хотя, конечно, мы - один из самых тяжёлых самолётов в мире.