- Вот именно. И ты сам знаешь, что в тихом омуте творится. А если наоборот, то… Хоть представляешь, что такое обиженная женщина? - деланно взмолилась она.
- Мне-то не рассказывай. Побольше твоего пожил.
- Всё сказал? - услышал гневный отклик.
Ситуация стала взрывоопасной. Одна из «девочек» Беляевой умудрилась запасть на моего второго пилота. Совпало почти всё - оба молоды, только Коровина несколько старше, оба вполне приятной наружности… приплыли, в общем.
- Как думаешь, о чём они могут разговаривать? - задал я вопрос.
Беляева лишь пожала плечами.
- А ты уже и забыл. Вот, товарищ командир, Альцгеймер у вас. Сиречь маразм. Стареете… - сокрушалась она явно притворно.
- Совсем что ли? Меня же спишут… - я запнулся. Кто меня спишет? ВЛЭК[106]?
Я отныне безработный, хотя исполняю рабочие обязанности. Сказать, что бездомный? Нет. Настоящего, «своего» дома у меня давно нет, за последние несколько лет сменил уже три съёмные квартиры. Кому я нужен? Ну, вскроют квартиру следаки, раскидают по комнате немногочисленные вещи, пытаясь понять, собирался ли я угнать самолёт, поймут что… не будем об этом.
- О чём задумался? - без смеха спросила Беляева.
- Сходу и не ответишь. - мрачно ответил ей.
А что сказать? В том-то и дело, что нечего… Задумавшись, я не заметил, как она молча села в кресло второго и подтянулась к приборке.
- Ты чего?
- Скажи, мы сможем приземлиться? - спросила она абсолютно серьёзным голосом, на секунду замешкавшись. - Вдруг ты… просто оттягиваешь момент, когда мы разобьёмся?
- Мы сядем, это однозначно.
В этот момент я впервые в своей жизни почувствовал громадное давление четырёх золотых лычек на погонах, всегда считая эту фразу лишь фигурой речи. У меня нет никакого права не посадить самолёт на полосу, которая его не выбросит. В противном случае я никогда не смогу даже смотреть на себя.
- А навигация… сама конечно не очень разбираюсь в твоей кухне, но это возможно?
- По приводам спокойно, или ИЛС воспользуемся, как всегда пользовались.
- То есть беспокоиться не о чем? - вернула она тему на предстоящую посадку.
- Практически нет. Разве что нет заходов по GPS, но они и так редко использовались. А в остальном всё зависит от того, вовремя ли мы уйдём на посадку или от диспетчера, который должен будет правильно нас завести. В худшем случае попробуем зайти визуально. Кстати, хорошая новость - у нас образовывается запас по топливу.
- С этого и надо было начинать. Даже мне понятно.
Внимание на топливомер я обратил когда Леонов вышел из кабины. Раньше было не до него. Да не до Леонова с его потёмками в мозгу, а до топливомера.
В среднем мы расходовали по 10-11 тонн в час в начале полёта, а сейчас расход уменьшился до 7 тонн в час. Почему, спрашивается?
Ответ - топливо. Мы взяли 90 тонн из расчёта на 7,5 часов плюс руление тонну плюс покружиться какое-то время в зоне ожидания плюс «экстра»[107] - запас на полёт до Хабаровска. Так-то нам 80 тонн хватало с огромным запасом, но это там. А тут наверное и полных баков будет мало.
- Ты говорил, что… - она посмотрела на часы. - керосин кончится к часу-двум ночи.
- Было дело. Скорее даже до трёх ночи по местному будем в воздухе. По нашему времени это где-то в четыре или даже в начале шестого, если совсем хорошо будет.
Вдруг часы ожидания полосы закончились. Начались события.
- Правдинск, я 117-й. Неисправность электрооборудования и левого двигателя. Прошу срочный возврат. Готовьте аварийную посадку. - вдруг появился в наушниках голос пилота. Урусова, если быть точным.
- Разрешил. Сообщу полковнику. Что конкретно?
- Гремлины что ли самолёт ему поломали? - спросила Беляева.
- Кто? - завис я, а потом сообразил. - А, эти мелкие злобные твари.
А через несколько минут начались проблемы.
- 117-й, ответьте Правдинску. - допытывался в эфире диспетчер аэродрома.
Они пропали со связи после подтверждения прибытия.
- Борт 73697, может у вас что-нибудь на радаре? - взмолился диспетчер.
- Только облака.
- Борта не видит?
- Только оснащённые ответчиками нужного типа, для системы предупреждения о столкновении. - ответил им.
- Поняли. - сказал диспетчер, и мне показалось, что он махнул рукой.
Несколько минут прошло в тягостном ожидании - мы молчали. Только диспетчер пытался вызвать их. И только после того, как по времени они должны были сесть на полосу аэродрома и выждав ещё несколько минут, была объявлена тревога.
- Второму пилоту срочно вернуться в кабину. - сообщил я в трубку, когда стало ясно, что надо готовиться к чему-то. Намечается активность, и мне в кабине нужен полный экипаж. А это, напомню, целых два человека.