— Что случилось, Демидов? — раздалось неподалеку.
— Да вот поклал мордой в землю неизвестных.
— Встать! — рявкнул кто-то зычно и требовательно.
Первым поднялся Баландин, потом майор. Его тотчас узнали.
— Виноват, товарищ гвардии майор. На трое суток, раззява!..
— Не спеши, комдив!
Майор Назаров четким шагом подошел к солдату, поднес к козырьку широкую ладонь и громко произнес:
— Благодарю за бдительность, товарищ гвардеец!
Лицо Демидова озарилось такой искренней радостью, какая, пожалуй, бывает только у детей.
Прищелкнув каблуками, солдат гулко, будто говорил в рупор, прогудел:
— Служу Советскому Союзу!
— Хорошо служишь, Демидов. — И майор с удовольствием пожал широкую, мощную руку, под стать своей собственной.
Бросив взгляд на часы, скомандовал:
— По местам! Бегом, комдив! Остается мало времени
Для командира дивизиона успели отрыть довольно вместительный окоп и соорудить над ним навес из плащ-палаток. Чулкову часовой преградил путь.
— Пропустить! Со мной, — приказал майор. — Сверим расчеты, комдив. Чулков, займись. Быстро!
Денис еще раз отметил падение силы ветра и в уме уже определил поправку. Расчет свой подал майору. Назаров взглянул, но ничего не сказал. Он вышел из окопа, огляделся, прислушался, подставил ветру левую, правую щеку, и опять карандаш его забегал по бумаге.
Наконец, взглянув на Чулкова, сказал тихо:
— Занизил силу ветра. Он дул нам в спину, а ракетам будет дуть в «лицо». — Взглянул на часы. — К телефону. Приступайте.
Командир дивизиона взял у телефониста трубку.
— Слушай мою команду.
Чулков протиснулся к Назарову, наклонился к его уху.
— Разрешите мне посмотреть… Там… — и кивнул на выход из окопа.
— Ослепнуть захотел? Посмотри, какой сумрак. Вон стереотруба. Через двадцать пять секунд залп.
В стереотрубу Чулков сначала ничего не увидел. Наконец, рассмотрел какие-то неясные серые плоскости. Они стояли довольно далеко от КП с левой стороны.
— Залп! — тихо произнес майор.
— Залп! — повторил старший лейтенант.
Вспышки оранжево-красного, будто вырвавшегося из глубин земли клубящегося огня, сначала ослепили Чулкова, а скрипучий, чуть поотставший от огня рев, придавил его к земле. Напрягая все силы, он вцепился в рукоятки стереотрубы и прирос к окулярам. С каждой установки одновременно слетели по две ракеты. Они как молнии прорезали серую мглу и в доли секунды исчезли из поля зрения.
— Вз-зр-ры-уу!
— Вз-зр-ры-уу!
Огненный смерч все выше поднимался к небу. Кругом багрово посветлело. Слепящие вспышки следовали одна за другой. В огненном мареве казалось, что установки отрывались от почвы и мгновение висели в воздухе. Через секунду колеса касались земли, но всего лишь за тем, чтобы тут же подпрыгнуть.
«Неужели и в самом деле волна огня поднимает установку?» — удивился Денис.
Но вот перестал гореть воздух. Установки развернулись и одна за другой умчались куда-то влево. В окопе повисла тягостная тишина. Ее сначала было труднее переносить, чем рев улетающих ракет.
Кто-то отстранил Дениса в сторону и в полной темноте, очень густой и липкой, стал возиться у стереотрубы.
— Вот теперь взгляни, — послышался голос майора. — Не тычься, как слепой кутенок.
Рука Назарова сдавила затылок Дениса и мягко склонила его к окулярам.
— Видишь красное зарево?
— Вижу, товарищ гвардии майор.
— Как полагаешь, что это?
— Рвутся наши ракеты.
— Они уже сделали свое дело. Взрываются теперь фашистские мины и снаряды. Рвется все, что может взрываться. Гул слышишь?
И действительно, слышался отдаленный гул, похожий на летний гром. Он то спадал, то вдруг накатывался с новой силой.
— А вот сейчас по нашей высоте должна открыть огонь артиллерия противника.
Ждали минуту, ждали другую, но артиллерийского огня противник не открывал. Громовой раскат постепенно стал утихать.
— Неужели все подавили?! — воскликнул Назаров. — Ай, да мы — спасибо нам!
Только сейчас, пожалуй, Денис окончательно понял, что майор Назаров еще, в сущности, очень молодой человек. — всего на четыре года старше его самого.
Вдалеке вспыхнула ружейно-пулеметная пальба.
— Пошел батальон, — удовлетворенно сказал Назаров. — Свет!
Зажгли карбидную лампу. Майор и командир дивизиона — старший лейтенант склонились над картой, оба что-то невнятно бормотали. Потом окреп голос Назарова:
— Николай Митрофаныч, если б тебе довелось организовать оборону на месте немцев, куда бы упрятал артиллерию?
Старший лейтенант не сразу ответил, задумавшись, он теребил мочку уха.