Он подошел, поздоровался с Денисом за руку, сбросил на топчан мокрую плащ-палатку.
— Комсоргов двух дивизионов успел повидать до ненастья, а по дороге к тебе промок.
— А я сейчас, товарищ гвардии подполковник, печку растоплю, обсушитесь, — бросился было хлопотать Денис, но Виноградов остановил его.
— Некогда сушиться, сынок… Я хоть и на командирском вездеходе, но дороги так развезло, что вернуться в полк лучше засветло.
Виноградов сел на скамейку к небольшому столу с ножками крест-накрест, рядом предложил сесть Денису.
— Моя поездка по дивизиону вызвана вот чем: завтра необходимо провести комсомольские собрания. Доклады сделают комсорги. — Подполковник достал из полевой сумки блокнот, вырвал из него лист бумаги, положил его перед Денисом. — Запиши план. Первое: общее положение на нашем фронте после наступления. Овладение Криворожьем, значение этого факта и прочее. Газетные материалы имеешь?
— Так точно.
— Хорошо. Второе: довести до сведения комсомольцев приказ командира полка. Поговорить о повышении бдительности. Третье: усиление боевой учебы. Вот у вас в дивизионе на днях был случай: заряжающий Семечкин по халатности едва не взорвал установку. Слышал?
— Знаю об этом, товарищ гвардии подполковник.
— Обсудить. Пусть комсомольцы сделают выводы. Акцентируй: боевая учеба — залог будущих побед. У меня все. У тебя вопросы есть?
— Никак нет, товарищ гвардии подполковник.
— Да, еще вот что. Необходимо обезопасить собрание от всяких случайностей, выставить боевое охранение, сделать все, что положено. Но это уж ты обговоришь с Назаровым.
Виноградов уложил в сумку блокнот. Взгляд его упал на лежавшее на постели распечатанное письмо. Улыбнулся.
— Из дому получил?
— Никак нет, товарищ гвардии подполковник. Из части, где раньше служил.
— Что пишут, если не секрет?
Денис отвел взгляд от Виноградова.
— Лучше бы не писали. Сообщили вот, что друг мой погиб. Друг детства… Мы с ним в училище вместе пошли, в одной штурмовой группе на правом берегу Днепра дрались…
Улыбка погасла на лице Виноградова. Долго сидел молча, устремив взгляд в какую-то точку на столе.
— Да-а, брат, — проговорил, наконец, Виноградов, — понимаю тебя… тяжело. Время лихое, теряем цвет страны — молодежь. Сыновей теряем… Растить их для строительства светлого завтра, а они погибают в борьбе за спасение Родины. Но будь уверен, поколения, которым посчастливится строить это светлое завтра, вспомнят о них с великой благодарностью и великим уважением. Отвоем друге, о твоем отце, обо всех нас… Да, тяжело, сынок, тяжело. — Виноградов вздохнул, достал из портсигара папиросу, закурил. — Довелось мне быть на днях на одном представительном совещании политработников нашего фронта. Выступал там член Военного Совета армии полковник Зеленков. Слышал — у него сын погиб на правом берегу Днепра. Но по нему этого не скажешь — держится молодцом. Очень дельно, кстати, выступал…
Первым побуждением Дениса было сказать, что он: хорошо знает полковника Зеленкова, что друг, о гибели которого сообщает письмо — это его, Зеленкова, сын…. Но помешала мысль: а вдруг его слова подполковник Виноградов воспримет по-своему? Вот, дескать, хвастается сержант — еще до войны близко был знаком с членом Военного Совета армии. А так хотелось что-нибудь новое узнать об Иване Ивановиче! Задал, как ему подумалось, невинный вопрос:
— Что же он в своем выступлении говорил, полковник Зеленков? А, товарищ гвардии подполковник?
Едва произнеся последнюю фразу, Денис понял, что совершил глупость. Виноградов молчал. Его насмешливый, изучающий взгляд ощупывал пылающее лицо Дениса.
— По званию вы — сержант, товарищ Чулков, однако по должности вам часто приходится общаться на равных с офицерами. — Тон речи был по-прежнему мягкий, но Дениса неприятно укололо официальное обращение на «вы». — Как окончивший военное училище, — продолжал Виноградов, — вы, вероятно, скоро получите офицерское звание и с полным правом вольетесь в офицерскую среду. И, конечно, от ваших начальников вам придется слышать о том, что они присутствовали на каком-то важном совещании в вышестоящем штабе. Так вот, возьмите себе за правило никогда не задавать вопросов вашему начальнику о том, что говорилось на этом совещании. Подобное мальчишеское любопытство не к лицу военному человеку. Как говорят французы: «моветон» — дурной тон. Запомните это.
— Так точно.. — Денис сглотнул внезапно набежавшую слюну. — Запомню, товарищ гвардии подполковник.
Виноградов поднялся, протянул руку.
Поняв, что прощен, Денис поблагодарил подполковника горячим рукопожатием.