— Иди и переоденься.
Когда она выходит из ванной комнаты, Гален едва не падает со своего барного стула. Костюм плотно облегает каждый изгиб ее тела. Единственное, что ему не понравилось — так это хмурое выражение на ее лице.
— Я выгляжу в нем как тюлениха, — говорит Эмма, указывая на капюшон.
Он ухмыляется.
— Не трогай его. Если тебе будет достаточно тепло, когда мы туда доберемся, сможешь его снять, обещаю.
Она нетерпеливо кивает.
— Так уж и быть.
* * *
Чтобы сохранить воздух, они остаются на поверхности. Периодически, Гален ныряет, чтобы определить их местонахождение. В этот, последний раз, он улыбается:
— Мы на месте.
Она отвечает ему улыбкой.
— Наконец-то. В какой-то момент мне показалось, что мы направляемся в Европу
— Пока мы не нырнули, скажи, ты в порядке? Не холодно?
Она мотает головой.
— Ни капельки. Даже жарко. Эта штука и правда работает.
— Хорошо. Глубоко вдохни, хорошо? Доктор Миллиган предупредил меня, что погружаться с тобой вниз нужно медленно, чтобы проследить, как твой организм справляется с декомпрессией. Если ты почувствуешь, скованность в груди или какое-то неудобство, ты обязана сообщить мне об этом немедленно. Мы нырнем на глубину больше, чем высота десятка Эмпайр-стейт-билдинг.
Она кивает, широко распахнув глаза. Ее щеки горят то ли от возбуждения, то ли от высокой температуры на которую она жаловалась. Он улыбается, обвивая ее руками за талию. Пока они спускаются, она разговаривает с любопытными рыбками, мелькающими вокруг. Но чем глубже они погружаются, тем меньше встречается рыб, и Гален был бы удивлен, встретив такую, которая не излучает свет.
— Как ты познакомился с доктором Миллиганом? — запоздало интересуется она.
— Я спас ему жизнь. Вернее, мы спасли жизни друг другу.
Она поудобнее устраивает голову у него под подбородком.
— Сказал парень, который ненавидит людей.
— У меня нет ненависти к людям.
По крайней мере, теперь.
Спустя пару минут, она ерзает в его руках.
— Ну?
Он разворачивает ее к себе лицом.
— Ну что?
— Ты собираешься рассказать мне, как спас жизнь доктору Миллигану или нет?
— Ты и правда самый любопытный человек, которого я знаю. Это меня беспокоит.
— Не мудрено.
Гален усмехается. Когда она с нетерпением поднимает бровь, он вздыхает.
— Тораф, Рейна и я играли вокруг одних рифов у побережья Земли Мостов — э, Мексики, так вы ее называете. Нам было тогда лет десять, наверное. В общем, доктор Миллиган занимался подводным плаванием с двумя своими друзьями по другую сторону рифа. Мы были осторожны и держались от них подальше, но доктор Миллиган отделился от своей компании. Я нашел его на нашей стороне, лежащего на дне и схватившегося за ногу; его прихватила судорога. Я увидел, что он вот-вот потеряет сознание и поднял его на поверхность. Его друзья заметили нас и вытащили его на лодку. Но они заметили и мой хвост; я еще не умел толком превращаться в человеческую форму. Или смешиваться. Они попытались и меня затащить туда же.
Эмма ахает. Гален криво улыбается.
— У тебя же не будет ночных кошмаров после этой истории? Ты же знаешь, все закончилось хорошо. Хорошие парни взяли верх.
Она пинает его.
— Продолжай рассказ.
— Доктор Миллиган завел мотор лодки, включив его на полную скорость. Они потеряли равновесие и упустили меня. Конец истории.
— Неееет. Не конец. Как вы повстречались с ним снова? Это же случилось до того, как ты встретил Рейчел, верно?
Он кивает.
— Я не увиделся с ним на следующий год. Я продолжал возвращаться на риф, решив, что и он может туда вернуться. Так однажды и случилось.
— А что же его друзья? Они не пытались снова тебя найти?
Гален смеется.
— До сих пор пытаются. И они больше не его друзья.
— Ты не переживал, что они расскажут о тебе кому-то еще?
Он пожимает плечами.
— Никто им не верит. Доктор Миллиган наотрез отрицал все представителям человеческих властей. Это его слово против их.
— Хмм, — задумчиво протягивает она.
Следующие несколько минут они проводят в тишине. Когда Гален решает, что уже не может вынести ее молчание, она заговаривает снова.
— Мне точно уже не жарко, — говорит Эмма.
Гален останавливается.
— Нет, — говорит она быстро. — Все нормально. Плывем дальше.
Сейчас она скажет ему что угодно, лишь бы увидеть сюрприз. И он даст ей такое преимущество, без сомнения. Правда в том, что он с нетерпением ждет этого момента и сам.
Когда они почти у цели, он снова поворачивает ее к себе.
— Закрой глаза. Я хочу, чтобы это был настоящий сюрприз.
Она смеется.
— Ты думаешь, я знаю, где мы сейчас находимся? Все, что я знаю — мы где-то в районе Северного полюса. Я не умею определять свое местоположение на земле, Гален.
— Все равно, закрой глаза.
Когда она подчиняется, он разгоняется, проплывая вдоль океанского дна, пока не замечает впереди смутные очертания. Он поворачивает ее вокруг.
— Открой глаза, Эмма, — шепчет он.
Она подчиняется. И охает. Гален знал, что Эмма непременно его бы распознала.
— Титаник, — она еле дышит. — О, господи.
Они плывут вдоль корпуса судна. Она протягивает руку, чтобы провести пальцами по перилам, ставших столь известными всем после просмотра фильма.
— Осторожно, ржавчина, — предупреждает он.
— Он кажется таким одиноким. Совсем как на картинках.
Он переносит их через перила и держит Эмму на весу, так, чтобы она могла коснуться ногами палубы. Поднятый в воду ил окружает их, словно тень. Эмма смеется:
— Разве не забавно оставить здесь свежие следы ног? Готова поспорить, о них тут же сочинят какую-нибудь историю с привидениями. И непременно напечатают на первых полосах газет.
— Это только увеличит количество желающих побывать здесь. Они ведь и так уже продают путешествия сюда для тех, кто может себе это позволить.
Она хихикает.
— Что? — улыбается он.
— У меня в шкафу стоит банка. После того, как мы проходили Титаник в школе, я начала бросать туда мелочь, чтобы накопить на такое путешествие.
Он усмехается и поднимает ее с палубы, чтобы плыть дальше.
— И на что ты их потратишь теперь?
— Наверное, на какую-нибудь из шоколадок, вроде тех, которые Рейчел держит по всему дому. Надеюсь, мне хватит.
Он отводит ее в любой уголок, который она хочет осмотреть. К бреши в палубе сбоку, к якорю, к гигантском винту. Он заводит ее внутрь и показывает ей каюты команды, полуразрушенные коридоры, оконные рамы без стекол.
— Мы можем плыть еще дальше, если твои глаза уже привыкли.
Она кивает.
— Это как смотреть на вещи в лунном свете в ясную ночь. Я вижу почти все, если сосредоточусь.
— Хорошо.
Он подплывает к дыре в полу коридора и указывает в темноту.
— Ни один человек не был там с тех пор, как корабль затонул. Ты готова к этому?
Он видит замешательство в ее глазах.
— Что? — спрашивает он. — Ты себя плохо чувствуешь? У тебя заканчивается воздух? Здесь сильно высокое давление?
Он прижимает ее крепче, готовый рвануть на поверхность, если она ответит "да" на любой из его вопросов. Вместо этого, она мотает головой и закусывает губу.
— Нет, дело не в этом, — говорит она, ее голос срывается.
Он останавливается.
— Трезубец Тритона, Эмма, ты что? Ты... ты плачешь?
— Я не могу удержаться. Ты хоть понимаешь, что это? Это стальной гроб для более полутора тысяч человек. Матери утонули здесь вместе со своими детьми. Люди, которые когда-то ходили по этим коридорам, попали в ловушку под ними. Они ели из посуды, обломки которой разбросаны повсюду. Кто-то носил те ботинки, мимо которых мы проплыли раньше. Члены команды видели свои семьи в последний раз, когда этот корабль покинул порт. Когда мы проходили это в школе, мне было грустно за этих людей. Но это никогда не было настолько реальным. Это душераздирающе.