Они весело расхохотались. Незнакомец сказал:
— Бог свидетель, вы человек совершенно иного типа, чем ваш брат, один из хозяев индустрии. Он продал душу чорту, который хватает здесь всех от мала до велика, и он должен командовать.
Это доставляет ему удовольствие. Он забывает лишь, что люди не дерево и что их нельзя безнаказанно все время строгать и полировать.
И у них завязалась пространная беседа, старательно поддерживаемая Эрихом, которому хотелось как можно больше узнать о своем интересном госте, чтобы потом рассказать о нем Карлу.
— Видите ли, господин аптекарь, — сказал хорошо настроенный гость, отведавший эриховских настоек, — вы учились, и вам это нужно было для получения диплома. Возможно, что вы лишились при этом доброй доли вашего здравого смысла, — не в обиду вам будь сказано. Ну, признайтесь, в состоянии вы посмотреть на человека без тысячи всяких идей, которыми вам набили голову? Нет, не в состоянии. Аптекарь, между прочим, должен быть врачом, как и врач — аптекарем. О ваших коммерческих талантах, я, глядя на ваш магазин, — вы меня простите, — невысокого мнения.
— Да и я тоже, — откликнулся со вздохом Эрих, — сюда почти никто и не заходит.
Незнакомец закурил. Через некоторое время он сказал:
— С ненавистью надо родиться или взрастить ее в себе, — это наша первая заповедь.
И снова заговорили о Карле и об индустрии. Эрих заявил, что он готов собрать нужные сведения, незнакомец серьезно посмотрел на него.
— Возможно все и под все можно подвести свои мотивы, я не хочу вводить вас в искушение, но вас, к примеру, могут подвергнуть пытке, чтобы выжать какие-нибудь сведения обо мне. Кстати, не советую вам, хотя бы одним словом, проговориться. Поглядите только на господ, которым молится ваш брат, и подумайте, зачем они строят рядом с дворцами казармы и тюрьмы? Не потому ли, что иных средств удержать власть, как угнетенье и жестокость, у них нет? Они должны держать людей в страхе и невежестве. Ибо их благополучие основано на лжи, они пусты, как высохший орех, но они существуют, сидят наверху, сохранили прежний ореол, они — наследники многих поколений, они почивают на чужих лаврах и мыслях. Сила, имеющая цель и разумную задачу, называется властью. Но сила, лишенная смысла, — это насилие, и иным не может быть. Наши властители — узурпаторы, поэтому у них нет ни величия, ни авторитета, и поэтому они вынуждены одалживать пушки, винтовки и мускулы. О, это старый, низкий метод, так можно долго существовать, можно на сто лет пережить собственную смерть. В их руках теперь промышленность, финансы, торговля. Хищный сброд стал здесь в стране подлинными господами. Этим охотникам за наживой, этой самой тупой и жалкой сволочи, какую только когда-либо носила на себе земля, этим разбойникам и их продажным писакам высокие господа дали полную свободу действий, за что те их и содержат. И это их (он повысил голос) непростительное преступление, за которое они ответят.
— А массы, мелкий люд, рабочие?
Незнакомец нахмурил лоб под редкими светлыми волосами:
— Многолетнее рабство или полурабство, — а это хуже полного рабства, — искалечило их, от ученого до чистильщика сапог.
Эриху страшно хотелось рассказать Карлу о своем госте. На следующий же день он отправился на фабрику. Карл высмеял его и посоветовал не брать на себя роли парламентера.
Свидание
Ибо Карл после этого разговора с Эрихом ни минуты не мог ждать. Ему не давал покоя образ юноши, слепо следующего за Паулем. Призыв! Судорожно сжалось сердце, и из белесого клубящегося тумана родилось темное, как туча, лицо: возможно, что это и не Пауль и вообще неизвестно, человек ли это или только его воля, несущая теперь в себе смерть? Куда ему деваться? Это был выход, может быть, больше, чем выход надежда, а, может быть, — какое безумие — даже разрешение всех страданий?
Пауля найти было нелегко. Но на этих отдающих тупостью собраниях можно было напасть на его след. Как ненавидели его члены старых партии и профсоюзов, они готовы были убить его! Что, кроме их напечатанных и сотни раз перепечатываемых, объявленных и сотни раз повторенных теорий, могли они противопоставить простым, ясным и горделивым словам Пауля:
— Страна принадлежит нам, теперешние правители вместе с богачами разрушают ее, мы должны вырвать ее у них из рук. Они захватили нашу родину, нашу землю и наши города, они превратили нас в рабов, Сбросьте же свои цепи! Помогите нам освободить страну! Кровопийцы заставляют вас работать на них. Преступники эти больны, есть надежда, что они скоро подохнут. Как нарыв, который гниет и отравляет организм, сидят они на нашем теле, увлекая нас в пропасть. И страна наша, богатая плодородной землей, ископаемыми, машинами, сильными мужчинами и женщинами, страна, которая может производить столько угля, железа, вина, хлеба, сколько хочет, — никого не кормит, не греет, не обогащает, потому что они этого не хотят. Кто дал этой банде власть? Посмотрите на их верховных покровителей. Посмотрите, как те все знают и помалкивают. Посмотрите на всю эту низость, бессовестность, жестокость, безумие. Посмотрите на этот позор. Сметите все это прочь!