Мать играла теперь в семье брата довольно заметную роль. Она стала в некотором роде домоправительницей, компаньонкой, так как золовка всегда отличалась неповоротливостью и нисколько в этом отношении не изменилась. Действительно, наступили новые времена, непохожие на те, когда мать дошла до газового крана. Немного робея, замирая от счастья, она в качестве компаньонки поехала с золовкой на курорт, и там поддалась любовному увлечению. Объект, по виду нечто вроде ученого, одинокий человек, был, примерно, одного с ней возраста. Вначале, собственно, имела на него виды золовка, но впоследствии она была довольна, что мать сняла с нее бремя этого знакомства. Мать провела несколько хороших недель в горной долине, среди глетчеров, лугов и водопадов. Но тем и кончилось. Когда, год спустя, мать пережила новую мучительную любовную вспышку, она стала подумывать о замужестве, но дело ограничилось размышлениями. Не случайно подумала она о замужестве: ей хотелось познать и это чувство — свободно, самостоятельно, по собственному вкусу выбирать мужа. Но ей довольно было одного сознания, что у нее эта возможность есть, что она может решать в ту или иную сторону. Это насытило ее. На самом деле, она не хотела брака. И золовка, которая постепенно снова начала жиреть, отсоветовала ей. От мужчин в замужестве никакой радости. И, кроме того, если она выйдет замуж, кто знает, как сложатся отношения с братом и с ней, золовкой? Тут многое зависит от мужа. Это вопрос денег. Матери эти соображения с самого начала были ясны. Дело пошло под сукно. Но своего она добилась, она сохранила свободу и мирно старилась.
Карл остался на конторской работе, после конторы он посещал вечернюю школу, ошибок больше не делал. Временами он еще думал (но все реже и реже): я буду стоек. Главное — быть стойким. Буду выполнять все требования, но в один прекрасный день, в один прекрасный день… (Он уже знал, что день этот — только мечта.)
На фабрике жизнь вертелась вокруг заготовок, сбыта, новых моделей, новых способов производства, сортов дерева, форм, складов, заработной платы. Кругом, как хищные звери, подстерегали конкуренты, они переманивали друг у друга лучших продавцов, чтобы вместе с продавцами заполучить и покупателей конкурента; надо было быть начеку и с собственными вояжерами, которые, заручившись нужными адресами, неожиданно открывали самостоятельные предприятия. Рыночный спрос был огромен, надо было обладать тысячей голов и рук, чтобы всюду поспеть.
В такую бурю человек приучается иначе думать, крепче сжимает губы, экономит слова и употребляет их с расчетом. Мысли он держит в узде, за ними стоит воля. Воля командует: зарабатывать, бить конкурентов, повышать сбыт. Вокруг люди, за ними нужно зорко и постоянно следить, взвешивать степень их полезности. На производстве у тебя — рабочие, тут не может быть никакой дружбы; рабочие тоже хотят зарабатывать все больше и больше, и если им не противодействовать, то легко проиграть партию. Все это надвигалось на Карла месяц за месяцем, год за годом, и тут уж не могло быть слов: я не желаю больше — вспять не повернешь. И медленно начинает замечать в себе человек то, что до сих пор видно было только постороннему глазу: он живет в атмосфере господства, презрения к людям. Он сам вдыхает эту атмосферу и, оказывается, это чудесно! Когда Колумб со своей флотилией покинул воды родины, он долгие недели странствовал по морям, и ожидание земли превратилось в муку, экипажи на его суднах готовы были взбунтоваться и повернуть назад, но вдруг над суднами пролетели птицы невиданного оперения, люди, дивясь на них, приободрились и на всех парусах пошли к новой земле и уже не оглядывались назад, простирая руки и горько причитая: отчего я не остался дома.
Спустя несколько лет Карл стал доверенным дядиной фирмы, совершенно так, как мать себе это представляла. Он ездил в незнакомые страны, его горизонт расширялся, он постепенно принимал другой облик. Он принадлежал к тому типу людей, которые не только строят машины, но кое-чему у машины учатся. Его участие в руководстве фабрикой стало в то время необходимым, ибо производство росло, а дяде дорого обходились его кустарные методы управления. С приходом Карла на фабрике покончено было с остатками патриархальщины, пропитавшей все порядки на производстве и в конторе и приводившей к нерациональному использованию машин, к отсталой технике труда. И рабочие тоже зажили жизнью передового предприятия, они повышали свои знания, расширяли свои организации и всякие фонды помощи.