— С проводником, — повторил Джон. — Знаешь, это звучит как обычный физический закон!
Квентин выпрямился и слегка потянулся, разминая затекшие мускулы.
— Скорее, как закон логики. Физика — точная наука, она оперирует цифрами, константами, постоянными множителями и другими конкретными величинами. К сожалению, еще никто не сумел измерить точный электрический потенциал человеческой мысли в момент смерти, а потом перевести цифры в образы, хотя подобные попытки предпринимались не раз. Вспомни сенсационную историю Пауля де Лоботома. Но сейчас главное, чтобы ты перестал воспринимать происходящее как что-то сверхъестественное или магическое. Все это вполне объяснимо с научной точки зрения. В конце концов, то, что человеческие мысли представляют собой электрические колебания, уже давно доказано и подтверждено многочисленными экспериментами.
— Да, — согласился Джон. — Я читал об этом.
— Значит, ты согласен?! — обрадовался Квентин. — Тогда тебе легко будет сделать следующий шаг. Ты хорошо знаешь, что некоторые люди от рождения обладают выдающимися способностями к музыке, к рисованию, к бизнесу, наконец… Точно так же некоторые люди рождаются с повышенной чувствительностью к той остаточной энергии, о которой мы только что говорили. И это тоже совершенно нормальная, хотя и довольно редкая человеческая способность. Когда ты смотришь на эти стены… — Квентин повел фонарем, — ты видишь только ободранные обои и осыпавшуюся штукатурку. Но человек, восприимчивый к электромагнитным колебаниям, способен увидеть нечто большее. Например — события, которые когда-то происходили в этой комнате.
Джон покачал головой.
— Даже если твоя теория правильна, она все равно не объясняет того, что происходит с Мэгги. Допустим, она действительно может видеть то, что здесь произошло, но я не верю, что она способна чувствовать, физически чувствовать, происходившее в этой комнате с другой женщиной почти месяц назад!
— Ты видел то же, что и я, — напомнил ему Квентин.
— Да, но…
— …но ты не поверил.
— Хорошо, пусть Мэгги достаточно чувствительна, чтобы вообразить себе мучения, которым подверглась Хол-лис Темплтон. Но физически страдать вместе с ней? Нет, это уже чересчур. Я действительно не могу поверить в это, Квентин!
— Это еще одна причина, по которой я помешал тебе догнать ее. — Квентин вздохнул и, закончив осматривать комнату, снова подошел к другу. — Неверие и страх окружающих — настоящий бич каждого, кто наделен уникальными способностями, недоступными большинству. Конечно, с тех пор, как в Салеме отгорел последний костер, времена изменились. Колдунов больше не сжигают на площадях, но сомнения и страх остались. И мириться с этим очень нелегко, особенно если не можешь предъявить простых и понятных доказательств своего умения. Как я не могу доказать тебе, что знаю будущие события, точно так же и Мэгги не может доказать, что она чувствует боль других людей. — Квентин посмотрел на друга в упор. — Вспомни, Джон, ведь мы знакомы почти двадцать лет. Двадцать лет я предсказываю тебе будущие события, но каждый раз ты объясняешь мои предсказания гениальной догадкой, везением, интуицией, способностями к логическому мышлению. Ты не хочешь признать только одного — того, что дар предвидения такая же реальность, как… спортивный талант или музыкальный слух.
— Да, насколько я помню, ты действительно часто угадываешь, — нехотя произнес Джон.
— Что ж, хоть это ты признаешь, — сухо сказал Квентин.
— И все равно я не понимаю, как можно знать что-то до того, как это произойдет! Попробуй-ка объяснить это с научной точки зрения, как ты только что объяснил существование привидений и духов.
— Не могу, — спокойно ответил Квентин. — Скажу тебе больше: я и сам не вполне понимаю, как это происходит. Если бы я понимал, я бы, наверное, научился худо-бедно контролировать Этот процесс. Тогда бы я мог сказать себе: «Ну-ка, Квентин, старина, поднатужься и попробуй представить, как будет выглядеть к концу года фондовый рынок? Какие лотерейные билеты выиграют в будущем месяце? В какую Интернет-компанию стоит вложить деньги, чтобы наверняка остаться с прибылью? Кто выиграет Суперкубок?» — Он пожал плечами. — К сожалению, ничего подобного я не могу. Хотел бы, но не могу.
— И по той же причине ты не можешь сказать, поймает ли полиция этого ублюдка или нет?
— Совершенно верно, — кивнул Квентин. — Мне известно только то, что пожелает сообщить мне моя капризная, непредсказуемая голова. — Он коснулся виска кончиками пальцев. — А она пока молчит. Быть может, несколько позже, когда я узнаю больше, она соблаговолит выдать мне какой-то прогноз, но гарантировать этого я не могу. В моих силах только собирать информацию, все остальное произойдет или не произойдет без моего участия.
— Немного же тебе проку от твоей головы! — невесело пошутил Джон.
— Это верно, — подтвердил Квентин. — Не знаю только, хорошо это или плохо. Наш шеф любит повторять, что, если когда-нибудь появится экстрасенс или, как мы говорим, эспер, способный контролировать свои таланты на все сто процентов, мир изменится раз и навсегда. Наверное, он прав. Во всяком случае, Бишоп ошибается редко. Черт!
Джон переступил с ноги на ногу.