Увидев, что Квентин разглядывает картину над столом, Кендра улыбнулась:
— Странно, что ты пошел работать в ФБР, с твоей любовью к роскоши…
— При чем тут любовь к роскоши? — перебил Квентин. — Просто мне нравится жить в комнате, которая отличается от тысяч других гостиничных номеров.
Притворившись, будто не заметила, как Квентин — в который уже раз! — уклонился от ответа на вопрос о своем прошлом, Кендра сказала:
— Ладно, любуйся, не буду тебе мешать. Кстати, пока ты бездельничаешь, будь так добр — подай мне последний отчет экспертизы. Я должна ввести его в компьютер. Когда я закончу, у нас будет все, что есть у полиции по этому делу. Точнее, все, чем они готовы поделиться…
— Во-первых, я вовсе не бездельничаю, я размышляю, — ответил Квентин. — А во-вторых… ты становишься такой же недоверчивой и подозрительной, как Джон. — Он взял со стола пластиковую папку и передал Кендре.
— Мне это не нравится!.. — сказал Джон, появляясь из дверей спальни. В руках у него был мобильный телефон, по которому он только что разговаривал. Сунув его в карман своей куртки, висевшей на спинке стула возле стола, он нервно прошелся по комнате из угла в угол и остановился у камина, заложив руки за спину.
— Что именно тебе не нравится? — Квентин ухмыльнулся. — Правда глаза колет? Но согласись, ты ведешь себя как самый настоящий параноик, а это заразная болезнь. Во всяком случае, я уже замечаю сходные симптомы не только у Кендры, но и у себя… Ты нашел Мэгги? — внезапно спросил он.
Джон покачал головой.
— Нет, ее мобильник не отвечает. Пришлось оставить на ее «голосовой почте» сообщение с просьбой срочно приехать сюда, как только она освободится.
— А если она не освободится?
Джон посмотрел на часы.
— В четыре я собираюсь быть в участке. Надеюсь, что перехвачу ее там.
— А если она не…
Джон улыбнулся.
— Я был очень вежлив и старался на нее не «давить», как ты выражаешься. И я именно просил ее приехать к нам в отель в ближайшие два часа. Не требовал, не приказывал, а просил. Кажется, я даже сказал «пожалуйста».
— Поверь мне, Джон, — серьезно сказал Квентин, — настанет время, когда тебе придется и требовать, и даже грозить.
— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Джон.
На его вопрос ответила Кендра.
— В расследованиях подобного рода, — сказала она, продолжая порхать пальцами по клавиатуре компьютера, — напряжение, которое испытывают его участники, неизбежно нарастает с течением времени. И это касается не только жертв, но и тех, кто идет по следу преступника. Нам всем придется нелегко, но тяжелее всего будет Мэгги, потому что она — эмпат. Она чувствует, переживает все гораздо острее, чем мы. В конце концов настанет такой момент, когда груз эмоций станет для нее невыносимым. И тогда, — хотя бы просто для того, чтобы не сойти с ума, — Мэгги попытается дистанцироваться от той боли, в которую ей раз за разом приходится погружаться. Инстинкт самосохранения — довольно сильная штука, и не каждый человек способен его контролировать. Особенно в критических обстоятельствах.
— И тогда нам придется требовать, чтобы она работала? — спросил Джон, разглядывая Кендру с невольным восхищением. Сегодня он впервые встретился с постоянной партнершей Квентина, и ему никак не удавалось понять, что она за человек. Спокойная, невозмутимая, миниатюрная женщина с густыми каштановыми волосами и задумчивыми темно-карими глазами, она производила впечатление «синего чулка», но только на первый взгляд. Приглядевшись к ней повнимательнее, Джон понял, что она очень хороша собой, хотя он так и не понял, в чем секрет ее обаяния. В Кендре не было ничего особенного, она сама была особенной, ни на кого не похожей и… загадочной.
— Да, — подтвердила Кендра. — Я, правда, не думаю, что нам придется ее как-то поддержать, быть может, напомнить, что от нее зависят жизни других людей. Все зависит от того, будет ли Мэгги помогать расследованию или, напротив, тормозить его.
— Тормозить? Но почему?! — изумился Джон. — Ведь я… мы рассчитываем в основном на нее, на ее уникальные способности!
— Сильные эмоции и переживания затуманивают мозг, в особенности мозг эмпата, — объяснила Кендра. — Мэгги будет очень трудно остаться, так сказать, над схваткой. Она по определению не может быть беспристрастной, нейтральной. Надеюсь, Мэгги уже научилась как-то справляться со своими личными чувствами или, по крайней мере, отделять их от всего остального. В противном случае боль может вынудить ее на поступки, которых она никогда бы не совершила при других условиях.
— Например?
— Например… — Кендра немного подумала. — Например, она может стать беспечной, может неосмотрительно поделиться информацией с посторонним лицом. Она может увлечься какой-то одной версией в ущерб остальным вплоть до полного их исключения. Наконец, она может просто начать вымещать раздражение на тех, кто ее окружает.
— То есть на нас, — уточнил Квентин.
Кендра кивнула и добавила:
— Не исключено, что Мэгги будет испытывать желание завершить расследование как можно скорее, любой ценой, и это, мне кажется, едва ли не самое неприятное. Как только ей представится такая возможность, она пойдет напролом, не считаясь ни с чем и ни с кем, и в первую очередь — с собой, с собственной безопасностью. А это может плохо кончиться не только для нее, но и для всех нас.