— Просыпайся, а то вода уже остывает. Герберт, слышишь, что я тебе говорю?
Вампир слабо шевельнулся, чуть приоткрыл глаза и пробормотал:
— Мне так хорошо… я здесь останусь.
— Нет, не останешься, а то вообще не проснешься, — Алиас поставил его на ноги и кое-как завернул в махровую простыню. Герберт с готовностью склонил голову на плечо некроманта. Алиас выругался сквозь зубы и повел еле волочащего ноги вампира в спальню. Уложил на кровать, стащил мокрую простыню и укрыл одеялом. Зажег на столике толстую короткую свечу с пропитанным особым составом фитилем. Герберт вздохнул и свернулся калачиком, обняв подушку. Алиас невольно улыбнулся и тихо вышел из комнаты. Устроился у камина с книгой, приготовившись к беспокойному дежурству.
Несколько раз раз за ночь он поднимался и заглядывал к Герберту, но тот спокойно спал. Свеча догорела. Алиас порадовался, что обошлось и отправился спать. И почти сразу же его поднял крик Герберта. Вампир метался по кровати, не просыпаясь и бормоча что-то невнятное.
— Всё хорошо, я с тобой, — Алиас погладил его по голове, осторожно перебирая светлые пряди. — Спи, мой мальчик.
Постепенно Герберт успокоился. Не открывая глаз, схватил Алиаса за руку и потянул к себе.
— Не уходи, пожалуйста!
Алиас мягко высвободился и поправил на нем одеяло.
— Спи, я посижу с тобой.
— Лучше полежи, — вампир отодвинулся к стене.
Алиас поколебался, но прилег с краю, поверх одеяла. Герберт затих, вроде бы даже заснул. «Говорят, последняя любовь — самая безрассудная, — с горечью подумал Алиас. — И я тому наглядное подтверждение».
Он задремал, но скоро проснулся от того, что из-под него вытаскивали одеяло. Герберт добрался до него, обнял, уткнувшись носом в плечо, и снова уснул. За окном уже светало. Засыпать смысла не было. Алиас решил дождаться, пока Герберт заснет покрепче и уйти, но как только шевельнулся, вампир тут же вскинулся.
— Что?!
— Ничего, спи, — Алиас погладил его по щеке.
Герберт повозился, чуть не скинув его с кровати. И как-то вдруг оказалось, что руки и ноги их переплелись, и Алиас перестал сдерживать себя. Герберту сейчас была нужна любовь. А ему… о боги, ему был нужен Герберт.
Повелитель Лесного края смотрел в окно прямо на восходящее солнце, но не видел его. В голове Алана выстраивалась сложная комбинация ходов, которая должна была привести к желаемому результату без нарушения им клятвы.
— Ты сам убьешь его, Джарет, — прошептал он. — Приближается Йоль. Самое время для предательства, жертвы и мести.
Алан не сомневался, что король гоблинов уже озаботился подчинить себе Герберта. Но есть сила, превыше Лабиринта. И это власть крови. Вампир не сможет преодолеть ее. А значит, Герберт обречен.
— Алиас, хочешь я сделаю тебя вампиром?
— Нет! — категорично ответил Драккони из-под одеяла. Он искал в недрах всклокоченной постели свою одежду.
— Но почему? — недоумение Герберта было совершенно искренним. — Ты станешь бессмертным и больше не будешь стареть.
— Зато приобрету ряд зависимостей и лишусь доброй половины своих способностей. Я некромант, Герберт. Но будь я даже магом другой специализации, всё равно бы отказался. Это не мой путь.
Алиас разыскал рубашку, но штаны канули бесследно.
— Я не хочу, чтобы ты умер, — Герберт прижался к нему так, словно Алиас собирался немедленно исчезнуть.
— Боишься остаться без моей защиты? — Драккони отцепил его руки и развернул ладонями вверх. — Вот это защитит тебя гораздо лучше. Поверь, Джарет не так страшен, как тебе кажется. Просто к нему нужно привыкнуть. Первое время тебе, скорее всего, будет несладко. Но он тебя выучит, не сомневаюсь. Хотя бы из чистого упрямства.
Герберт вздрогнул.
— Я хочу остаться с тобой. Попроси его…
— Уже попросил, иначе бы тебя здесь не было. Герберт, пойми, ты обзавелся врагом, от которого я тебя не спасу. К тому же, ты сам отдал себя гоблинам, помнишь? И не прошел Лабиринт. Это не шутки, Герберт. Рано или поздно, Лабиринт всё равно затянул бы тебя.
— Но ты же меня тогда выкупил!
— Не выкупил, а купил. Для вполне определенных целей. Прекрати так улыбаться, я не имел в виду то, о чем ты сейчас подумал! Кстати, по совести говоря, Джарету следовало бы вернуть мне браслеты.
Герберт обиженно отодвинулся.
— Ты меня не любишь.