— Нет, — Игрейна накрыла ладонью его амулет. — Я не твоя жертва. Трижды измененным телом и одной душой я присягаю тебе, как королева своему королю. По своей воле и любви.
Джарет засмеялся, и глаза его оттаяли.
— Умница! Но ты всё равно моя, — он поцеловал ее, потом еще раз, — Моя королева. Есть хочешь?
— Хочу, — Игрейна вспомнила, что с утра ничего не ела. Она с сомнением посмотрела на свое старое платье. Не налезет же.
Джарет щелкнул пальцами. Плащ слетел с Игрейны, и ее окутало что-то кружевное.
— В пеньюаре, конечно, не ужинают, — Джарет, усадил жену за стол. — Но не будем сегодня следовать этикету.
Игрейна почувствовала вкус еды только к десерту, так проголодалась. Джарет стоически выдержал затянувшийся ужин, но на шестой конфете не сдержался.
— А теперь проверим, как ты усвоила теорию, — он поднялся. — На практике.
— Ты подслушивал?! — Игрейна положила обратно уже надкушенную седьмую конфету. Ей стало жарко и как-то обмирательно.
— Это же мой замок, я слышу всё, что в нем происходит, — Джарет вытащил ее из-за стола. — Радость моя, я еще никого не ждал так долго, как тебя.
Он целовал быстро и жадно, Игрейна не успевала отвечать. Она вообще ничего не успевала. Только что они стояли у стола, и вот уже лежат на кровати, пеньюар куда-то делся, и как же это получается, что руки Джарета сразу везде? Никакая теория не подготовила ее к этому шторму. Хорошо, что можно было кричать, иначе ее бы просто разорвало на части. Языка скоге Джарет не знал, и счел за лучшее не переспрашивать. Уж слишком эмоционально звучали некоторые вырывающиеся у Игрейны словечки.
— А теперь повторим, но уже помедленнее, — он сладко потянулся. — Никогда не думал, что хвост может быть таким эротичным. Кстати, объясни, как тебе удалось его сохранить?
— Не знаю, — Игрейна выпуталась из шелковой простыни. — Наверное, хвост, если он есть, — это часть души. Им еще вот так можно делать.
Она показала и очень удивилась возникшим ощущениям. Герберт объяснял ей про особо чувствительные части тела, но хвост в этот список не входил. Азарт, появившийся в глазах жены, вызвал горячее одобрение у Джарета. Брачная ночь становилась всё более увлекательной.
Герберт так измучился от переживаний, что заснул в кресле, уронив голову на туалетный столик. А проснулся утром в той самой комнате замка, где жил до побега. Здесь ничего не изменилось, и даже его заветный сундук оказался на месте. На столе стояла бутылка со свежей кровью. Герберт решил, что это благоприятные признаки. Он с наслаждением принял ванну и переоделся. А потом выскользнул в коридор, твердо решив отыскать Алиаса. Однако на втором этаже его перехватили гвардейцы и весьма недвусмысленно сообщили, что к господину магу никого не пускают по указанию целительницы и приказу его величества. А если Герберту так нужно, пусть идет к королю и просит разрешения. Герберт решил, что ему не настолько нужно. К тому же снизу послышались звуки музыки, и он спохватился, что настала пора урока танцев. Герберт спустился в тронный зал, где уже репетировал оркестр.
— Приятно видеть, что ты готов выполнять свою работу, mon sheri, — Джарет появился у трона. — Королева сейчас придет. Учти, Берти, чем лучше она научится танцевать, тем больше у тебя шансов уцелеть.
Заслышав топот быстрых ног, Герберт с замиранием сердца обернулся к двери. Игрейна появилась в зале запыхавшаяся, на ходу застегивая мелкие пуговки на манжетах нового темно-зеленого платья из набивного шелка. Герберт от облегчения испытал настоящую эйфорию.
— Я проспала, — она стрельнула глазами в сторону Джарета. — Но готова учиться весь оставшийся день.
Оркестр заиграл вальс. Джарет понаблюдал за кружащейся парой, поморщился, но вмешиваться в процесс обучения не стал. Еще два дня в запасе. Ох нет, всего два дня в запасе, а замок еще не готов к приему гостей. Король гоблинов исчез, чтобы оказаться сразу в пяти местах. Тяжела ты, доля королевская, особенно если твои подданные — гоблины.
Алиас с тоской посмотрел на свое отражение в зеркальце. Омоложение — это не то, о чем он мечтал последние годы. Но его мнения опять не спросили. Ох, Джарет, Джарет…
— Я вижу, тебе уже лучше.
Легок на помине.
— Я тебе это припомню, твое величество, — Алиас бросил зеркальце на столик. Флаконы жалобно зазвенели.