Ребята стояли молча. Плакал башнер, привалившись к броне. Я смотрел на них, почти ничего не видя.
— Эх, вы! Генерал! Сволочи они! Фашисты! — Я рванулся к танку. Как молнией хлестнуло мой экипаж. Миг — и все на местах, быстрее меня. Я даже не скомандовал.
Взвыл стартер. Тридцатьчетверка, как сумасшедшая, понеслась по дороге. А «виллис» уже едва угадывался вдали.
Нет, черт возьми! Чему-то научила меня война! Я раскрыл планшет. Родная моя километровка! Дорога сворачивала влево по крутой дуге.
Мы рванули напрямую по стерне.
Я думал, что из меня вытряхнет душу. Обеими руками я вцепился в люк механика-водителя. Прилип к броне. Вот еще раз так тряхнет, оторвет меня от надкрылка и швырнет под гусеницу. Но я держался изо всех сил. Держался и просил Бога, дьявола, водителя, мотор — быстрее, быстрее, быстрее! Ага, вот они — вязы! Дорога! Быстрее! Быстрее!
Не успели.
«Виллис» проскочил перед нашим носом. Я даже смог разглядеть этих гадов. Где-то мне уже встречалась лоснящаяся красная морда генерала. А эти — старшие лейтенанты! Что, испугались, сволочи? Страшно? Ишь, как орденами увешаны. В бою, небось, не доживешь до такого иконостаса. Пригрелись под генеральской жопой, трусы проклятые! Страшно, небось, когда гонится за вами танк? Даже свой. В экипаже вас научили бы прятать страх на самое дно вашей подлой душонки!
Мы пересекли дорогу. «Виллис» оторвался от нас метров на двести, вильнул вправо и скрылся за поворотом. Пока мы добрались туда, «виллис» был почти над нами, на следующем витке серпантина, взбиравшегося на плоскогорье. Точно, как на карте.
Рукой скомандовал механику, быстро забрался в башню. Развернул ее пушкой назад.
Танк взбирался по крутому подъему. Затрещал орешник. Мотор завизжал от боли. Мотор надрывался. Но машина ползла. Стрелка водяного термрометра безжизненно уперлась в красную цифру 105 градусов. Дизель звенел на небывало высокой ноте.
Еще мгновенье и она оборвется. Но машина ползла, умница. Она понимала, что надо. Еще совсем немного.
На четвертом витке мы почти настигли гадов. Почти… Опять вырвались.
И снова танк круто взбирается в гору, подминая лещину и ломая тонкие стволы случайных берез.
Мы выскочили на плоскогорье почти одновременно. «Виллис» метрах в сорока левее. Но танк на кочках среди кустарника, а «виллис» по дороге убегал к лесу. До опушки не больше километра.
Я еще не думал, что сделаю с «виллисом», когда взбирался на плоскогорье. У меня просто не было времени подумать. Мне кажется, что только сейчас, когда после стольких усилий мы проиграли погоню, что только сейчас до меня дошла нелепось происходящего: от лейтенанта удирает генерал.
Но он не должен удрать. У возмездия нет воинского звания.
Я быстро поменялся местами со стреляющим. Развернул башню.
— Осколочный без колпачка!
— Есть, осколочный без колпачка!
Рассеялся дым. «Виллис» невредимый уходил к лесу.
Механик-водитель повернулся и с недоумением посмотрел на меня. Экипаж привык к тому, что на стрельбах я попадал с первого снаряда и требовал это от своего стреляющего. Но мы ведь не на стрельбах…
Спокойно, Счастливчик, спокойно. Не дай им добраться до опушки.
— Заряжай!
— Есть, осколочный без колпачка!
Стукнул затвор. Спокойно, Счастливчик, спокойно.
Ишь, как оглядываются! Только шофер прикипел к баранке. Протрезвел генерал! Жирная складка шеи навалилась на целлулоидный подворотничок, как пожилая потаскуха на руку юнца. А старшие лейтенанты! Глаза сейчас выскочат? Страшно, сволочи? А нам не страшно каждый день целоваться со смертью? Но должна же на свете быть справедливость? Не для того ли Леша скрывал свой страх?
Леша… Что я напишу его маме? Зачем я отпустил его? Почему я не согласился на его помощь?
Спокойно. Все вопросы потом. Чуть-чуть выше кузова. В промежуток между старшими лейтенантами. Я довернул подъемный механизм. Вот так. Пальцы мягко охватили рукоятку. Спокойно. Раз. Два. Огонь!
Откат. Звякнула гильза. Рукоятка спуска больно впилась в ладонь.
Вдребезги!
А я все еще не мог оторваться от прицела. Казалось, то, что осталось от «виллиса», всего лишь в нескольких метрах от нас.
Тусклое пламя. Черный дым. Груда обломков. Куски окровавленной человечины. Сизый лес, как немецкий китель.
До боя надо успеть выслать деньги в Одессу.
Пусто. Тихо. Только в радиаторах клокочет кипящая вода.