– Похоже, мы в надежных руках, – заявил клиент, когда мы прощались, но мы оба знали, что они будут судить по результату. Как говорят англичане: чтобы оценить пудинг, надо его съесть.
Я мучительно зеваю. Три ночи недосыпа дают о себе знать. Все бы отдал ради того, чтобы отоспаться. До десяти месяцев Дилан спал всю ночь напролет, ничуть нас не беспокоя, но когда у тебя маленький ребенок, спишь совсем по-другому – каждый звук заставляет просыпаться. Иногда мне казалось, что малыш выбрался из кроватки и потерялся где-то в глубине дома, и мои ноги сами спускались на пол раньше, чем мозг успевал сообразить, что это всего лишь сон. Но я все равно пересекал холл, останавливаясь на пороге детской, чтобы удостовериться, что мой мальчик действительно спит в своей кроватке.
Но в отелях я отсыпался. Конечно, разница во времени давала о себе знать, но тихий номер с зашторенными окнами, мини-баром и завтраком, который тебе принесут утром, неизменно располагал ко сну.
– Ну, как ты съездил? – спрашивала Пипа, когда я возвращался из Феникса, Нью-Йорка или Торонто. – Отель был хороший?
– Неплохой. Но я там почти не был.
И это действительно было правдой. Наши клиенты платят нам большие деньги, но заставляют отрабатывать каждый цент. Зато в те недолгие часы, когда мне удавалось рухнуть в постель… Клянусь, я никогда не спал так крепко.
Сонное блаженство закончилось, когда заболел Дилан. Я снова стал видеть тревожные сны, но в них сын уже не терялся в доме или парке. Он оказывался под водой, и если я не находил его, он тонул, захлебнувшись водой. Я лежал без сна в кромешной темноте номера, мечтая оказаться в больнице или дома.
Смотрел репортажи Си-эн-эн, чувствуя оцепенение от чужого горя.
Заказав водку и кока-колу, я открываю ноутбук. Если мне удастся закончить отчет в самолете, я смогу работать дистанционно, проводя больше времени с Пипой и Диланом. Если удастся. Я смотрю на экран, но в глазах у меня песок, а мысли блуждают где-то очень далеко. Тогда я сворачиваю отчет и, перемещая палец по поверхности тачпада, открываю фотографии.
Когда родился Дилан, Пипа завела открытый альбом. Она добавляла туда новые фотографии каждый день, приглашая родных посмотреть. Хороший способ объединить людей, разделенных многими милями. Быстрый просмотр этих фотографий напоминает перелистывание анимированной книги, только вместо книжного героя – мой сын, превращающийся из младенца в маленького человечка, несущего черты мужчины, которым он в будущем станет.
Волосы, с которыми он родился, – такие же светлые, как у Пипы, – год назад стали темнеть, и, когда началась химиотерапия, пряди волос, остающиеся на его подушке, были уже такими же темными, как у меня. Но он по-прежнему был копией Пипы. Круглолицый, с большими карими глазами и длинными ресницами. «Щечки прямо как у хомячка», – говорила Пипа, смешно надувая свои.
Родственники оставляли под фотографиями свои комментарии: «Какой миленький! Похоже, он хорошо кушает», «Пипа, здесь он так похож на тебя», «У меня есть точно такая же фотография Макса на пляже», «Пожалуйста, пришлите нам, очень хочется посмотреть!»
Бабушек и дедушек, которые встретились только на нашей свадьбе, соединил через океан их единственный внук.
Каждое фото вызывает воспоминания. Дилан первый раз летит в самолете к бабушке Адамс в Чикаго. Ферма с домашними животными, дни рождения, День благодарения, крещение Дилана.
– Он разобьет не одно сердце, когда вырастет, – говорит стюардесса, забирая у меня пустой стакан. – Вы уже выбрали обед?
– Закуска из лосося и бифштекс.
Она улыбается, глядя на экран.
– Он такой милый.
Фото было сделано прошлым летом. На Дилане костюм пирата, поверх которого надета розовая юбка-пачка, которую он категорически отказывался снимать.
– Только на ночь, – пыталась убедить его Пипа, но потерпела неудачу, и Дилан три недели спал в розовой кисее, натянутой поверх пижамы с динозаврами.
– Так же выглядели некоторые женщины на моем вчерашнем рейсе с Ибицы, – заметила Пипа, когда мы с Диланом гуляли по парку Паквуда. Его юбочка совсем не вязалась с шортами и майкой.