– У нас была практика, еще до этих пришельцев, – сказала Танира, показав рукой в сторону дома. По лицу пробежала неведомая улыбка.
– Ладно. Но при таких катастрофах, глобальных переменах что стало с Россией после этого? Ответьте? – почти выкрикнул Валентин.
– Россия осталась, вошла в эту нынешнюю цивилизацию. Изменения, конечно, были, – удивился почему-то Вагилид. – Многие страны остались: Китай, Индия, Латинская Америка, к примеру.
– И что… что… дальше… дальше?!! – пробормотал Валентин.
– Та цивилизация ХХ века хвасталась своим интеллектуализмом, – вдруг неожиданно проговорила Танира. – Но это был интеллектуализм крыс. Новая цивилизация создалась на совсем другой основе.
Валентина передернуло от слова «крыс».
– Мой друг, – начал Вагилид, хотя лицо его не очень выражало какую-либо дружбу, – дальше опять падение, хаос, взлет и потом опять… Боги снова стали посещать землю, как в самые древнейшие времена. Это было и хорошо, и опасно. Самый ужасающий период наступил, когда демонам удалось прорваться в физический мир. Это было жуткое уничтожение. Они прекрасно владели тонкой субстанцией и энергиями, могли принимать любой нейтральный облик и были неуязвимы. Спасла только Высшая Воля.
– И это не конец?
– Нет, нет, – глаза Таниры, в этот момент сверкнули, – в какой-то мере это был праздник, сохранилось мало сведений о тех временах, и то они засекречены, но конец наступил позднее, и перед этим было воистину космологически-духовное столкновение. Одна сила, контрспасения, хотела превратить земную жизнь в вечную, она владела тайной физического бессмертия.
– Антихрист, – проговорил Валентин.
– Может быть. Эта сила возжелала быть мощной и по духу, и по плоти. По плоти особенно. Их символ был: «Плоть есть Слово».
– Страшные и великие слова, – глаза Таниры засветились…
«Жаждой бессмертия», – подумал Валентин.
– Другая сила – хотела движения человека в высшие миры, в безграничность, в пространство Духа, но такое возможно только через разрушение этого застывшего мира и переход в новое состояние. Непримиримое столкновение… Видимо, произошел раскол рода человеческого. Это был финал, определились и живые, и мертвые; занавес опустился. Конкретных фактов мало известно об этом. Но вдруг вопреки всему, вопреки разуму на пепелище появились мы. И мы тоже хотим всего… всего, – пальцы Таниры сжались.
«Она прекрасна», – ужаснулся Валентин.
– Дочь моя имеет в виду избранных, совсем немногих, – поправил Вагилид.
– Но и остальные зачем-то появились, – упрямо сказала Танира.
– Что делать… что делать!!! – опять чуть не закричал Валентин.
– Нельзя сопротивляться фактам. Вы здесь и теперь с нами, – произнесла Танира.
Она встала и застыла у дерева. Вдалеке послышались какие-то разрывы. Жутковатый грохот где-то там.
Танира вздрогнула.
– Это обычно, – заключил Вагилид.
Глава 5
Вагилид и Танира исчезли во тьме. Валентину показалось, что Танира помахала ему рукой. Это почему-то показалось ему странным.
В доме уже все спали. Не сознавая, как течет здесь время, Уваров лег спать. Среди ночи он слышал, как Сергей кричал во сне.
Утро оказалось хмурым. Сергей расспрашивал о встрече с Вагилидом и кивал головой:
– Он нам сочувствует, но он здесь не хозяин.
И вдруг во дворе дикий, черный рев. Потаповы побелели:
– Это за нами приехали, и раньше, чем ждали.
– Что значит «за нами приехали»? – встрепенулся Валентин. Но в дом уже входили вооруженные роботомолодчики. Они решительно отделили Валентина от остальных и ткнули его в сторону. Троих Потаповых же и Сергея взяли с собой.
– К ночи привезут, – успел шепнуть Уварову Сергей.
…Всех четырех «пришельцев» затолкали в машину, и она понеслась к восходящим на горизонте тучам.
Фургон был закрыт, и «пришельцы» ничего не видели, кроме тьмы. Из кабины доносился только хохот роботомолодчиков.
Между тем везли их в Рипан, столицу этой страны, Ауфири.
Когда въехали в город, «пришельцы» слышали только то зловещий вой, то патологически радостный крик – видимо, с улиц или откуда-то с высоты.
Наконец машина остановилась. Они оказались в зоопарке. Вокруг по аллее стояли на подмостках безжизненно-стальные огромные клетки для зверей. На аллее – прохожие, в стороне – тьма деревьев.
В клетках лежали причудливые животные, но главное, по всей аллее стояла предрешенная и невыразимая тишина. Ни звука, ни рева зверя, ни тоски его, ни лая.