Наши тела отлично общаются и без слов. И без нас.
Как хорошо, что к утру все закончится и продолжения не будет!
Это просто секс — тот самый, что без любви.
— У тебя есть?.. — это единственный вопрос, который меня сейчас волнует.
Я бросила пить таблетки два месяца назад. Не видела больше смысла, раз секса у меня больше нет. Кто же знал!
— Конечно.
С любопытством кошусь на круглую упаковку презерватива. На ней нарисовано что-то интересное, но в тот момент, когда мужчина раскатывает по крепкому, направленному прямо в зенит члену полупрозрачный латекс, как-то неудобно просить посмотреть.
Тимур нависает надо мной, сплетает наши пальцы, смотрит прямо в глаза и медленно входит, изгоняя все лишние мысли, словно бесов. Я обнимаю его ногами за пояс, поднимаю бедра, прижимаюсь ближе.
Глубже, глубже, глубже!
Но он двигается медленно, размеренно, в своем темпе.
Хочется быстрее!
Бесполезно.
Зато из этого темпа вдруг разгорается едва заметный огонь прежнего возбуждения. Вновь прокатываются сладкие волны по всему телу, растекается остро-пронзительное удовольствие, доходя до кончиков пальцев.
Когда я вновь дохожу до состояния, когда каждая волна так расслабляет, что оргазма не достичь — он резко выходит, переворачивает меня, ставит на четвереньки и резко вбивается на полную длину.
Я снова кричу, хриплю, надсадно вою, срывая голос, царапаю пальцами простыни.
Ощущаю, как глубоко внутри меня растягиваются мышцы, непривычные к такой толщине, отвыкшие от резких, жадных движений.
Тимур накрывает меня горячим телом, прикусывает нежное местечко на шее и хрипло рычит на ухо, содрогаясь всем телом.
Вот и все?
И все на этом.
8. Продолжение
Я бы ушла прямо сейчас, чтобы доспать у себя в номере, но так вымоталась, что не было сил даже пошевелить рукой. Мышцы сладко ныли, а кожа была такой чувствительной, что прикосновение накрахмаленного пододеяльника почти причиняло боль.
Тимур деловито подгреб меня поближе, устроил мою голову у себя на плече и лежал, глядя в потолок, на котором скрещивались круги света от ночников у кровати. Одну руку он закинул за голову, другой задумчиво оглаживал мое бедро.
С мужем мы в такие моменты начинали самые важные, самые сокровенные разговоры: о детстве, о мечтах, о будущем. Сейчас же у меня даже мышцы языка устали и сил пошевелить им не было. Мысли ворочались в черепной коробке неповоротливыми пандами.
Я даже не сразу заметила, что мужская ладонь на моем бедре стала наглее. Касания из расслабленных стали целеустремленными, и цель их находилась там, где между ног было все еще влажно. Горячие губы скользнули по виску, задержались на мгновение…
Повернув голову к Тимуру, я встретила тот же пристальный взгляд, которым он меня окидывал в самолете.
Оценивающий.
Нет, не так.
Приноравливающийся.
В этом взгляде отчетливо читалось, что сейчас будет второй раунд, и Тимур уже прикидывает — как именно он меня развернет, в какую позу поставит и что конкретно сделает.
Это что же — в самолете он уже о таком думал?!
Ладонь скользнула на внутреннюю сторону бедра, собственнически накрыла мой лобок, а губы уже переместились к моей груди. Тимур развернулся, нависая надо мной и сначала втянул ртом левый сосок, а потом прикусил острыми зубами правый.
Этот укус сработал словно сигнал к пробуждению всего тела.
Огненные ракеты разлетелись по венам, заставляя кровь вскипеть, ноющие мышцы с наслаждением потянулись — и я вместе с ними, скрещивая лодыжки на пояснице Тимура.
Он снова внутри, и я подчиняюсь ритму — медленному, снова быстрому, опять медленному. Распахиваю глаза, когда уверенные пальцы находят припухший клитор и неторопливыми движениями заставляют огонь внутри разгореться до предела.
Между нами нет слов.
Но есть взгляды, прикосновения, стоны, рычание, хрип, отклик кожи на кожу.
Кажется, я больше не смогу, но он выходит из меня, поднимает мои бедра так высоко, что приходится почти встать на мостик — и впивается губами, засасывает, теребит клитор языком, и я кончаю еще раз, выгибаясь круче и выше.