После того как сообщение повторили на трех разных языках, сирена продолжила выть. Почему-то то, что тревога учебная, меня не успокоило. А где гарантия, что при настоящей тревоге они об этом честно скажут?
В панике я распахнула шкаф и, раскопав гору своих пакетов со шмотками, вытащила со дна ярко-оранжевый жилет. Ремешки, защелки, резинки… Я вертела его в руках и не могла понять даже, куда совать голову.
Потом вспомнила, что я в одних трусах — час от часу не легче! — и накинула первую попавшуюся футболку.
Кое-как обмоталась ремешками, что-то застегнула и выскочила за дверь.
В коридоре уже стояли обитатели соседних кают.
Дисциплинированные, нормально одетые и в спасательных жилетах.
Я рядом с ними выглядела реально как жертва кораблекрушения в борделе.
Но вроде бы жилет прикрывал все лишнее.
Мне так казалось. Пока в коридоре не появились члены команды — бодрые широкоплечие парни под два метра ростом. Они тоже были в спасжилетах поверх футболок с коротким рукавом, не скрывавших мощные бицепсы. По очереди подходя к пассажирам, они поправляли тем жилеты, перестегивали ремешки, шутили и улыбались.
Ну хорошо. Наверное, мы все-таки не тонем!
Ко мне подошел белобрысый парень с серыми глазами. Окинув меня взглядом, он ухмыльнулся и сообщил:
— Мадам, вы тут неправильно застегнули! — и полез расстегивать.
Под прикрытием оранжевого пенопластового жилета, его пальцы как-то так ловко прошлись по моей груди, прикрытой лишь тонкой футболкой. Когда он перестегивал ремешки, он и вовсе схватил меня за бедра, разворачивая поудобнее.
А потом поправил жилет, стоя прямо напротив, и нагло мазнул взглядом по засосу на шее.
— Мадам хочет фото на память?
— Что?!
Я и так стояла красная как рак, но он кивнул на других туристов, которые с радостью фотографировались в жилетах с членами команды.
— Или мадам хочет что-нибудь еще? — подняв светлую бровь, поинтересовался наглец.
Кажется, моего английского было недостаточно, чтобы решить — дать ему пощечину или просто вежливо отказаться.
— Отбой учебной тревоги! Уважаемые пассажиры, вы можете вернуться в свои каюты. Спасибо за содействие! — объявил динамик, и сирена наконец утихла.
Я воспользовалась блаженной тишиной, чтобы быстро юркнуть в каюту, где содрала с себя жилет и пинками затолкала его обратно в шкаф. Но одеться нормально не успела, потому что незапертая дверь каюты внезапно распахнулась.
10. Обед
— Сорри, мадам! — нагло заявил вломившийся в каюту белобрысый матрос. При этом на лице у него не было ни следа раскаяния. — Мне сказали, что у вас проблема с кондиционером.
Я отступила назад, потому что он продолжал надвигаться. И смотрел вовсе не на кондиционер!
— У меня нет никаких проблем, я не жаловалась, — поспешно ответила я. — Спасибо за беспокойство, у меня все хорошо.
— Вы уверены, мадам? — по лицу белобрысого расползлась препохабная ухмылка.
Он остановился — и вовремя, потому что еще шаг, и я бы уже начала орать. Благо дверь каюты оставалась приоткрытой.
— Абсолютно! — заверила я.
— В таком случае… — он еще раз окинул меня плотоядным взглядом, задержавшись на задравшейся на животе футболке. — Извините за беспокойство. Но если захотите, можете обратиться на ресепшен, и меня сразу пошлют к вам что-нибудь починить…
Он окинул меня — точнее, мою грудь! — прощальным взглядом, развернулся и вышел из каюты. Я тут же метнулась, чтобы запереть дверь, а потом еще на всякий случай натянула джинсы. Хотя что уж тут стесняться! Все, кто хотел — уже все рассмотрели!
Я только успела прийти в себя и вместо предательской футболки натянуть топ с высоким горлом, закрыв самый выдающийся засос, как по корабельному радио объявили время обеда.
При посадке мне вручили карточку с названием ресторана, где меня обещали кормить в круизе, но как его найти, я понятия не имела. К счастью, выйдя в коридор, я увидела, как обитатели соседних кают муравьиной цепочкой тянутся по коридору в одну сторону.
Вероятно, туда мне и надо было.
Среди пассажиров, которые направлялись обедать вместе со мной, большую часть составляли седовласые старушки, сухонькие и едва переставляющие ноги. Они выглядели так, что, кажется, ткни в них пальцем — рассыплются в прах.