В следующий миг наползающий сон слетел с него. Мелодия вовсе не чудилась, и он узнал её. Толща льда придала ей странный отзвук, да и сама музыка не была точно той же, что Макалаурэ некогда слышал в Эльдамаре. Ульмо никогда не повторялся. Ныне мощь Улумури возвращала Маглору силы его юности и согревала - не призрачным теплом замерзания, а ласковыми волнами южных морей. Он поднялся, оставив льду несколько кусочков кожи, поблагодарил валу, что никогда не забывал Изгнанников, и с обновлёнными силами двинулся вперёд.
С этого времени и внешний холод всё слабел. Всё чаще встречались пропавшие было полыньи, в которых можно было ловить рыбу. Далее воздух насытился влагой, а лёд покрывался всё более частой сетью трещин, наконец, разбившись на отдельные обломки. Ныне сил Маглора хватило, чтобы преодолеть это, хоть и с большим трудом. И выйти к открытой глади Моря.
Он оглядывался к северу и к югу в надежде найти продолжение пути, когда льдину, на которой он стоял, понёс вперёд налетевший восточный ветер. Сила ветра не убывала, но воздух становился всё теплей, и льдина медленно таяла. Когда кусочек, на котором едва хватало места поставить ноги, накренился и затрещал, Маглор не то прыгнул, не то упал в воду.
Берег был чересчур далёк, а последняя часть пути забрала остатки сил. Чудес больше не происходило. Судьба заставила его сделать именно то, что отверг разум: плыть вперёд из последних сил, пока не померкнет свет в глазах.
Маэдрос взял себе Сильмарилл, что хранит земную стихию - и тело его сгорело в толще земли; Маглору достался Камень, хранящий воду... Но ведь отцовские Камни не губят, а именно хранят! Благословляют, исцеляют, исправляют влияние Искажения. Если б не это свойство, их и не стремился бы удержать у себя всякий, кому они попали в руки. Гномы могли убивать и умирать только за то, чтобы владеть самой красивой драгоценностью на свете, но эльдар - нет.
Прежде чем потерять сознание, Песнопевец ещё успел подумать о будущей встрече с Руссандолом, некстати вспомнить, как орёл Манвэ принёс его и Финдекано в Митрим и услышать хлопанье крыльев.
И осознать, что и этот звук слышится отнюдь не в памяти.
Примечания:
То, что переход воинством Нолофинвэ пролива, который корабли пересекли достаточно быстро, совершался в течение трёх лет валар, я могу объяснить только чрезвычайно долгими блужданиями во льдах в поисках пути, с обходами, "тупиками", возвратами к уже пройдённым местам и т.д. Предполагаю, что без этих блужданий десятилетия (в пересчёте на солнечные годы) вполне могли сократиться до месяцев.
ГЛАВА 6. СПАСЕНИЕ.
Маглор очнулся в мягкой постели, по подбородок укрытый одеялом. Его лицо обдувал свежий ветер, наполненный едва заметным благоуханием - некогда они не замечали его, не зная иных ветров, кроме веющих в Бессмертных Землях. Вероятно, орёл донёс его до Тол-Эрессеа или Эльдамара. Он достиг цели и находился у друзей, пока неизвестных. Великая птица могла спасти его и перенести сюда в своих когтях, но не принести в дом, уложить в постель и укрыть одеялом. Шевельнувшись, Маглор ощутил сильную слабость.
- Вижу, ты очнулся. Скажи, сможешь ли ты поесть? Тебе это необходимо, - в мелодичном женском голосе звучала заботливая тревога, и губ Маглора коснулся горячий отвар, пахнувший цветами и морем.
На Благословенном Западе Маглор скорее ожидал услышать квенья, чем синдарин, но не это было важным. Выговор нис был дориатским, и сам её голос казался смутно знакомым. Они наверняка встречались, и он догадывался - когда. Нис наверняка не узнавала Феанариона: Песнопевец сильно исхудал за время пути. Но рано или поздно должна была узнать, и Маглор не собирался откладывать этот миг, прячась, как лиса в нору.
- Да, поесть я смогу, - ответил он тихим голосом, не открывая глаз, и сразу же продолжил. - Но прежде, чем предлагать мне еду или лекарства - выслушай. Ты спасла меня, и я всегда буду благодарен тебе. Даже если, узнав правду, ты пожелаешь немедленно изгнать меня из своего дома. Знай, что я достиг Запада вопреки запрету валар...
- И потому думаешь, что я могу изгнать тебя? - неверяще перебила его нис. - Ты даже идти не сможешь.
Он прислушался к себе.
- Ползти смогу, - в телесной слабости не было ничего постыдного. Подлинной слабостью была бы попытка вызвать жалость к себе. - Я полз через лёд. Здесь же самый воздух придаёт сил, насыщает и исцеляет. Я не умру, оказавшись вне дома.
- Через лёд?! Но я говорила не о том, хватит ли тебе сил - а о том, отчего ты считаешь меня способной прогнать измождённого странника, который едва не утонул.
Маглор наконец узнал говорившую - не по голосу, а по первому вскрику. Он никогда прежде не слышал её сколько-нибудь спокойной и доброжелательной речи.
- Оттого, что ты можешь счесть это справедливым, госпожа Эльвинг. Вижу, ты не узнаёшь меня, но не можешь не помнить. Я - Маглор Феанарион.
Она вновь вскрикнула и долго молчала, а затем заговорила вновь, напряжённо, сдерживая гнев и боль:
- Посмотри мне в глаза, Феаноринг. Раз ты можешь двигаться, можешь и смотреть мне в глаза. Некогда в Арверниэне я училась ремеслу целителя, и мой наставник говорил, что целитель должен помогать всякому раненому, как бы к нему не относился. Я хорошо усвоила урок и буду заботиться о тебе, пока ты не окрепнешь. Намеренно причинять вред слабому и беспомощному, делом или бездействием, достойно одних орков. Но я не собираюсь разговаривать с орками.
- Мы поступили так же, - намёк был прозрачен. - Когда Маэдрос не сумел найти твоих братьев, мы судили тех троих нолдор, что завели их в лес. Подробно расспросив, чтобы верно оценить их деяния, мы стали совещаться. Только исключить их из рядов войска было бы слишком лёгкой карой. Изгнать, поведав обо всём лаиквенди, было нельзя. За пределами тех земель хозяйничали орки, и они могли взять изгнанников в плен. Маэдрос никого и никогда не наказал бы так. Тогда мы объявили, что отныне никто не скажет преступникам ни единого слова и не произнесёт их имён.
- Значит, в те дни вы ещё осуждали зло, причинённое невинным детям, - произнесла Эльвинг. - Да, я верю этому, Феаноринг. Вы и меня не трогали, пока я не повзрослела. Тогда ты должен счесть справедливым мой приговор. Я более не отвечу ни на одно твоё слово, и если ты попытаешься заговорить со мной - покину комнату. И я попрошу наказать тебя молчанием всех, кто питает ко мне хоть каплю уважения. Но прежде... да, прежде, я поступлю подобно тебе: подробно расспрошу, чтобы верно оценить деяния. Ответь... убил ли ты моих сыновей своими руками?
- Нет, - ответил Маглор, - и ты должна знать...