— Проходите, пожалуйста.
Хозяйка скрылась, а Магидов, не зная, куда проходить, торчал в коридоре, как его Колонна в тамбуре. Прошло минут пять — никто не показывался. Наконец появилась жена, она похудела, держалась спокойно и тоже не предложила раздеться, сесть и сама стояла.
— Я вас слушаю, — отчужденно проговорила она.
— Мария, хватит дурить, мне эта дикая игра может дорого обойтись.
— Опять о себе?
— Не придирайся к словам.
— Слушаю, — еще холоднее повторила жена.
— Догадываюсь: это работа соседей по лестничной площадке Тарановых.
— Ты не догадываешься о главном: я тоже человек.
— Не будем здесь препираться, внизу нас ждет машина.
— Не нас, а тебя.
— Мария, что в конце концов произошло? Я тебя оскорбил, унизил, не отзывался на твои запросы? А для кого приобретена стильная мебель, стереофоническая радиола, дорогая посуда? Я хотел, чтобы тебя окружал комфорт.
— Все?
— Ты никогда не говорила со мной таким тоном.
— И сожалею об этом. Поторопитесь, внизу ждет машина. — Она скрылась в глубине комнаты.
Магидов спускался по лестнице взбешенный: откуда у этой затворницы появилась такая наглость? Впрочем, чего тут гадать: соседушки, она все время поддерживала дружбу с ними и ушла от него не без их благословения. Значит, источник информации комиссии будет самый авторитетный — секретарь парткома. Вот попал в капкан, идиот.
Мотор «Волги» работал, а шофер дремал, это тоже разозлило Магидова. До чего все распустились! Оспаривают его решения, через его голову лезут к управляющему, даже водитель персональной автомашины не удосужился открыть перед ним дверцу.
Андрей Ефимович заметил идущего по тротуару спецкора городской газеты, притормозил машину.
— Анатолий Силыч, подвезти? — спросил Главный.
— Смотря куда.
— Намек понят.
Они высадились у ресторана «Енисей», прошли в отдельный кабинет. Директор ресторана сетовал:
— Давненько не были, изменяете нашему заведению.
— Есть предлог? — спросил Магидов спецкора, когда директор отправился отдавать распоряжения.
— У меня нет, а у вас — весомый. Не прикидывайся сиротой, Андрей Ефимович, я ведь газетчик.
— Честное слово…
— Даже клятва. — Спецкор фамильярно похлопал его по плечу. — Виноградский намекал на номенклатуру?
— Что-то было.
— Вот это что-то и есть главное.
— Но я и сейчас в номенклатуре.
— Не пытай, Андрей Ефимович, большего и я не скажу. — Он поднял рюмку: — За будущие звезды на погонах!..
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В зале заседаний крайкома ничего лишнего — все просто, строго. Поперечный стол под ореховое дерево, десятка два квадратных столиков, расставленных в шахматном порядке, обычные стулья с полужесткой обивкой. Высокие дубовые панели по стенам, на больших окнах портьеры бежевого цвета. Откуда-то из-под закраин панелей направлялись в белый потолок лучи света неоновых ламп, и на поперечный и квадратные столы оседало с потолка ровное, мягкое освещение, не утомляющее глаз и как бы располагающее к спокойному рассмотрению важных проблем.
Иванчишину импонировало, что итоги работы комиссии будут подводиться именно здесь, а не в тресте, это приподнимало, придавало особую значимость обсуждаемым вопросам, заставляло присутствующих отключиться от мелких текущих дел, которые приелись на планерках, думать широко, масштабно, по-государственному. Алексей вновь пытался предугадать, к каким выводам пришла комиссия, нащупала ли она главное: что лихорадит Алюминстрой?
С ним говорил сам Венчлава, точнее, не говорил, а слушал. Иванчишин делал все, чтобы его не заподозрили в сведении личных счетов с Магидовым или с Вараксиным, а потому не сказал и половины того, что должен был сказать. Да и обобщать за весь трест — дело комиссии, дело управляющего, секретаря парткома, а перед Скирдовым и Тарановым он уже выпотрошил свои мысли до последней икринки. А вдруг и управляющий, и секретарь парткома не захотят обострять отношений с Магидовым и тем более с главком, примут все на себя: ничего не таим, не ищем оправданий, готовы нести ответственность за свои промахи. И куча заверений, обещаний: примем все зависящие от нас меры по ликвидации допущенных недостатков, мобилизуем коллектив треста на преодоление трудностей. А в заключение благодарность комиссии за оказанную помощь. И все снова станет на круги своя: ухабы на дорогах, завалы на строительных площадках ненужными в данный момент материалами, словесные извержения Магидова. Иванчишину хотелось вскочить, унять быстрой ходьбой разгорающееся недовольство собой, но это был не его кабинет, а зал заседаний крайкома партии.