— Что-то много талантливых людей ушло вопреки вашему желанию.
— Например?
— Вараксин, Захаревский, Сахаркевич… Перечислять дальше?
— Как вам угодно.
И почти сразу звонок представителя горкома партии:
— Как дела, Семен Иулианович?
— Движутся, но, к сожалению, медленнее, чем хотелось бы, — с той же неопределенностью ответил Скирдов.
— Ну а что нужно предпринять, чтобы двигались быстрее?
— Мы направили в главк наши предложения.
— Читал, — ответил представитель горкома, или «направленец», как его называли в тресте. — И спецкора, Анатолия Силыча, и секретаря горкома комсомола Зину заставил прочесть. Ваши выводы убедительны. Не нужна ли моя помощь? Кстати, как у вас отношения с директором железобетонного Снеговым?
— Прекрасные. Если бы все поставщики были так точны и надежны, мы бы зашагали размашистее.
— Надо добиваться и от других аккуратности. Вы теребите, теребите меня, ко всем местным поставщикам подберем ключи. Я на бюро горкома признался, что недоработка прошлогоднего плана Алюминстроя и на моей совести. Бывает, скользим по поверхности.
У Семена Иулиановича потеплело на душе после этой беседы, не рассчитывал он на такое признание работника горкома, в прошлом отстаивавшего планы Магидова.
Размышления на холме Юности, хорошая прогулка, крепкий сон взбодрили Скирдова, наутро он отпустил машину, пошел пешком на работу.
Секретарша в ответ на бодрое приветствие Скирдова не удержалась, спросила:
— Хорошие известия, Семен Иулианович?
— День прекрасный, солнечный, а какой сибиряк солнышку не улыбнется? — отшутился управляющий.
Он и по телефону ответил бодро, но, по мере того как усиливалось гудение дальних проводов, лицо Скирдова принимало будничное выражение. Опять повторение пройденного. Работник республиканского министерства доискивался, почему в тресте несправедливо относятся к главному инженеру, почему личная неприязнь отражается на решении крупных проблем, которые поднимает Магидов? Ведь именно эти проблемы помогли бы вывести трест из тупика. А когда управляющий пытался объяснить, что еще ни разу в своей жизни не прибегал к наветам, его бесцеремонно перебили: в министерстве известно имя Магидова, он выделяется эрудицией, научным подходом к планированию, прогнозированию, использованию вычислительной техники, к нему не грех прислушаться и тем, кто стоит на ступень выше…
Скирдов был обескуражен: ему не дали произнести ни одной фразы, а в наборе громких слов о планировании, использовании вычислительной техники прослушивался лексикон Магидова. Семен Иулианович не разобрал даже фамилии работника министерства, и переспросить не дали, положили трубку.
А на другой день его вызвал по ВЧ начальник управления кадров этого министерства и сразу с претензиями:
— Товарищ Скирдов, когда у вас прекратится тяжба среди руководящих работников треста?
— Я не начинал ее, — по-возможности спокойно ответил управляющий.
— Семен Иулианович, я считал вас хорошим хозяином, способным навести порядок в собственном доме, а вы план завалили, людей распустили, на вас пишут, жалуются, вы же отмалчиваетесь. Может, министерскую комиссию направить для наладки машины Алюминстроя? Ну что же вы молчите?
— Если считаете нужным, направляйте.
— Оставьте этот тон, к вам по-доброму, а вы… Я тут поручил кадровикам перепроверить некоторые вопросы, они позвонят.
— Уже звонили.
— Нет, от нас не звонили, может, из других управлений. В послании наворочено столько вопросов, хоть все министерство переключай на них.
Секретарь парткома застал конец разговора, поинтересовался:
— Откуда?
— Из республиканского министерства.
— Вот какую честь нам оказывают.
— Вы еще способны улыбаться, Павел Иванович?
— Выполняю советы врача. Когда перед партийной конференцией расклеились нервишки, пошел к невропатологу, он постукал молоточком где следует, попросил закрыть глаза и вытянуть руки с растопыренными пальцами, достать правым и левым указательными пальцами кончик носа и объявил: «Все». Я жду рецепта в аптеку за каким-нибудь снадобьем, а он говорит: «Все. Впрочем, нет, улыбнитесь. Разве это улыбка? По-настоящему улыбнитесь. Еще, еще. Подходяще. Вот так и дома, и на заседаниях, собраниях». Спрашиваю: «Даже когда тебя критикуют?» «Во всех случаях жизни».
Звякнул прямой телефон из крайкома. Скирдов назвался:
— Да, Отто Тенисович, у меня. Передаю. Секретарь крайкома, — зажав микрофон, предупредил управляющий.