— Семен Иулианович, может, покидаем еще немножко? Водитель газика не умрет, я ему полкилограмма колбасы и термос с чаем оставил, спиннингом снабдил, чего доброго, еще нас обставит.
Бросали около часа, надеялись, что с наступлением вечерней зорьки рыба станет брать активнее, но улов рассмешил обоих: Носов поймал все-таки своего ерша, Скирдов каким-то образом зацепил за брюшко маленького карася. Зато водитель отличился — на стремнине, около дороги, вытащил семь крупных окуней, один к одному, будто калиброванные.
По приезде в город Семен Иулианович настоял, чтобы Юрий оставил судака в своем рюкзаке, не напрасно же он объезжал его в заливе…
После обеда Скирдову позвонили из главка:
— Семен Иулианович, почему Носова задерживаете?
— Это Борис Федорович? Здравствуйте, Борис Федорович! Совещаемся.
— Совещание давно закончилось, — недовольно проговорил заместитель начальника отдела кадров.
— Положим, не давно, а двадцать минут тому назад, и застолбили только ключевые вопросы, вся работа впереди, — спокойно пояснил Скирдов.
— Вы что, не заинтересованы в ускорении решения вопроса о главном инженере?
— Не только заинтересованы — настаиваем на ускорении. А в чем задержка? — уже в лоб спросил управляющий.
На другом конце провода помолчали, видно, настраивали голос на другую тональность. Да, трубка зазвучала уже официальнее, басовитее:
— Товарищ Скирдов, второй фигурой в тресте является главный инженер, он должен быть эрудированным во всех отношениях, а ваш Носов на прошлой беседе порол такую чушь насчет ЭВМ — уши вянут. Короче говоря, у нас есть солиднее кандидатура.
— Зачем же вызываете Носова сегодня?
— Указать ему на ужасающую техническую безграмотность. В век научно-технической революции…
— Так вы бы и указали ему на это прошлый раз, — уже бесцеремонно перебил кадровика Скирдов. И прибавил: — Главным инженером треста Алюминстрой будет Юрий Носов. У вас есть еще вопросы ко мне? Нет. До свидания!
Семен Иулианович оперся локтями о стол, сдавил ладонями виски, словно пытался приостановить вновь начинавшуюся головную боль. Нет, он не раскаивался в бестактном и не к месту категоричном разговоре с кадровиком, напротив, упрекал себя в том, что как раз этой категоричности ему и недоставало в работе с людьми, в подборе кадров. И вновь начал листать прошлое. Замечал ли он раньше в поведении Магидова элементы честолюбия? Да, замечал. И в напыщенных речах, и в переоценке своей роли в организации автоматизированной системы управления, ростки которой им же и загублены в прошлом году, и в недооценке людей, проявлении грубости, стремлении подменять управляющего, командиров производства.
Против этого стиля работы Магидова открыто бунтовал бывший начальник девятого управления Иванчишин, стиль работы главного инженера украшал цветистыми гирляндами юмора другой начальник строительного управления Юрий Носов, жаловались на грубость Магидова начальники участков, бригадиры. «А что делали вы, товарищ управляющий? — угрюмо спрашивал сам себя Скирдов. — Придерживали, выравнивали, приглаживали, а нужна была хирургическая операция, пусть даже болезненная не только для Магидова, но и для Скирдова, Таранова. И сейчас еще никак не могут провести ее: Магидов не явился на заседание парткома, сославшись на болезнь».
Да если бы только одна эта операция! А освобождение треста от бездарных ставленников Магидова, наведение порядка в аппарате управления треста; люди задерганы скоропалительными решениями, непрестанными вводными, штурмовщиной, они превратились в слепых исполнителей, толкачей, чиновников на побегушках. Какой дорогой ценой обернулось все это для треста Алюминстрой! А генеральный заказчик — директор завода — до сих пор не может освоить сданный наспех в прошлом году электролизный корпус. Государству нанесен крупный ущерб, обескуражены рабочие…
Вошла секретарша, доложила, что старший бухгалтер треста просит разрешения обратиться по личному вопросу.
— Просите, — сказал Скирдов, поднялся навстречу вошедшему, протянул руку: — Здравствуйте, Исидор Петрович!