— Слушаю вас, Семен Иулианович.
— Удалось обобщить хотя бы основные предложения по увеличению плана строительства на второе полугодие?
— Обобщаем вместе с Носовым.
— Материал нужен мне завтра, к десяти утра.
— Есть, завтра к десяти утра! — повторил Барцевич и направился к выходу.
Харитонов наконец поднялся, многозначительно произнес:
— Ну что ж, товарищ Скирдов, что посеете, то и пожнете.
— Счастливы те, что сеют и жнут! — бросил вдогонку уходящему Семен Иулианович, вышел из-за стола, распахнул окно, чтобы проветрить кабинет от ядовитого табачного дыма, удивился: только сегодня заметил, что солнце уже не уплывало к горизонту, как делало совсем недавно в конце рабочего дня, а озорно заглядывало в окна, разрезало стол, ковровые дорожки четкими теневыми гранями, а за окнами окрашивало в золотистые тона стены, крыши электролизных корпусов, даже поднятая прошедшим автомобилем пыль казалась золотистой. Но и это царство весенних красок не могло унять головную боль Скирдова, он решил размяться, проделать несколько спортивных элементов из комплекса утренней зарядки, но на приседании не удержался, оказался на полу. Именно в этот момент его застала секретарша, испуганно замерла У двери.
— Не пугайтесь, физкультпауза с незапланированной посадкой, — утешил ее управляющий. — Страшно разболелась голова, хочется как-то утихомирить ее.
— Я принесу чашку крепкого кофе, говорят, помогает, — торопливо предложила она и, не дожидаясь ответа, скрылась за дверью…
Через несколько минут вновь вошла секретарша, забрала пустую чашку, но почему-то не спешила уходить из кабинета.
— Вы что-то хотите сказать? — выручил ее Скирдов.
— Семен Иулианович, этот Харитонов, что был у вас, до сих пор сидит в приемной, непрерывно названивает кому-то в главк и говорит так грубо…
Скирдов перебил ее:
— Пусть названивает хоть до утра, не мешайте ему. — Потом решительно снял телефонную трубку, набрал нужный номер, попросил: — Соедините меня, пожалуйста, с товарищем Венчлавой.
— Я вас слушаю, Семен Иулианович, — громко и приветливо прозвучала мембрана.
— Извините, Отто Тенисович, я не узнал вас.
— А меня даже ваш тревожный голос не обил с толку. Что случилось?
— Старые болячки. Нельзя ли завтра зайти к вам?
— Когда бы вы хотели?
— Когда назначите.
— Минутку. — В трубке было слышно, как шелестели страницы, очевидно, перекидного календаря. — У меня завтра есть окошечко в пятнадцать тридцать. Устраивает?
— Конечно…
Венчлава встретил Скирдова озабоченным взглядом.
— Вы нездоровы?
— Как вам сказать…
— Только не так, как мне сказал вчера один секретарь райкома: «Практически здоров». Оказывается, бывают еще и не практически здоровые. Семен Иулианович, может быть, вам сначала зайти в нашу поликлинику, а потом ко мне?
— Нет, сначала к вам…
— А потом в поликлинику?
— Ей-богу, кроме головной боли и бессонницы, ни на что не жалуюсь.
Венчлава приоткрыл дверь приемной, попросил:
— Аннушка, нельзя ли вызвать сюда врача? Какого? — Венчлава вновь оглядел Скирдова, решил: — Пожалуй, невропатолога.
Скирдова обескуражило начало приема. Хорошо, что секретарю кто-то позвонил, можно воспользоваться паузой, успокоиться, еще раз обдумать, с чего начать доклад, и говорить кратко и только о главном: плановые показатели первых пяти месяцев, перспективы на второе полугодие, кадры. Нет, начать надо с кадров, как делал сам Венчлава, и самокритично, непременно с теми выводами, которые затвердели в долгие бессонные ночи: «Командир никогда не отсутствует в части!» Более емкой, значительной меры ответственности руководителей производства не придумаешь.
Появился врач в больничном халате, с небольшим специальным чемоданчиком, вопросительно глянул на Венчлаву.
— Не на меня, на него смотрите, — указал секретарь на Скирдова.
— На что жалуетесь?
— Да ни на что, — растерянно пробормотал Семен Иулианович.
— На головные боли, бессонницу, — за Скирдова ответил Венчлава.
— Повернитесь к окну. Посмотрите на меня. В какой части головы боли: затылок, виски, лоб? — допрашивал невропатолог.
— Можно, я потом сам зайду к вам? — взмолился Семен Иулианович.
— Обязательно, а сейчас… — Врач сноровисто открыл чемоданчик, извлек из какой-то коробки две таблетки, подал Скирдову, сам налил в стакан воды, попросил: — Пожалуйста, при мне.