Красный уголок девятого строительного управления был забит до отказа, люди стояли даже в коридоре, благо настоящей переборки, отделявшей комнату от коридора, не было, вместо нее модернистская стенка: наклонные рейки с интервалом в пятнадцать — двадцать сантиметров, укрепленные на косо поставленных стойках.
Мара Сахаркевич, взявшая на себя роль председателя, хотела помпезно представить гостя, начала перечислять его заслуги и награды, но Снегов деликатно тронул ее за плечо, давая понять, что сам найдет контакт со слушателями. Он внимательно присмотрелся к сидящим. Одна молодежь. Впрочем, не удивительно: комсомольско-молодежное управление. Это требовало от него еще большей ответственности. Надо донести до этих людей огненное дыхание минувшей войны, чего она стоила старшему поколению и чего еще будет стоить юношам, оберегающим могучую поступь своей Родины. И не только тем, что стоят под ружьем в армии, но и возводящим заводские корпуса, выплавляющим крылатый металл для авиационных заводов.
А еще они должны знать, что у нас еще встречаются людишки с гнилыми душонками. Как бы они себя ни величали, почерк у них один: отравлять тот чистый родник, из которого они черпали воду жизни, которая взрастила их, дала им знания, общественное положение.
Снегов с этого и начал и приметил, как сразу, будто подсолнухи к солнцу, повернулись в его сторону молодые рабочие, какими серьезными, озабоченными становились их лица. И в коридоре прекратилось движение, а если кто проходил, то ступал бесшумно, чтобы не мешать слушающим.
Самое трудное — рассказы о Великой Отечественной войне, особенно если ты был ее участником с первого до последнего дня. Кузьма Прокофьевич отобрал лишь наиболее яркие эпизоды, но и их не передашь за один заход. Поэтому он предупредил слушателей, что будет говорить только о преодолении танкистами водных преград.
— А много их было? — спросила Юля Галкина.
— Порядочно: от Волги до Эльбы. Но вы не пугайтесь, всех рек я и сам не пересчитаю, легче запоминались те, после которых оставались отметины на теле.
И пошли переправы через реки и речушки, с крутыми, высокими и отлогими, заболоченными берегами, с быстрым и спокойным течением. Переправы в ночь, в туманное утро, солнечный день, переправы под прикрытием дымовых завес, под артиллерийским огнем, бомбежками с воздуха.
Однако сама переправа, как бы она ни была тяжела, мучительна, — это еще не победа. Надо не только преодолеть водный рубеж, но и захватить плацдарм на берегу противника, расширить его, обеспечить проход всей бригады, корпуса, а то и армии, совершить глубокий рейд в тыл противника.
О рейдах в тыл врага было особенно много вопросов слушателей. Полковнику не раз приходилось возвращаться на исходные позиции, на клочки земли, отвоеванные у врага, именуемые плацдармами. Наконец он поднял руку, объявил:
— Все, товарищи, наше время истекает.
— Как? А встреча на Эльбе? — взмолился Гена Ветров.
— Туда сегодня не доберемся. Отложим до следующего раза.
— Кузьма Прокофьевич, а про отметины ничего не сказали, — напомнила Юля Галкина.
— А что про них говорить? Эти знаки отличия никому не видны. Одни обработаны медсестрами прямо на поле боя, другие — в полевых госпиталях, третьи оставляли на послевоенное время. Один осколок до сих пор ношу в себе. Время от времени врачи прощупают, просветят рентгеном, перемежат свою речь латынью, расстроят: «Пока ничего тревожного». Пока…
Устные вопросы прекратились, зато шли письменные. Снегов любил, когда к столу текли записки — желанные ниточки, связывающие его с аудиторией, свидетели заинтересованности слушателей.
Сегодняшняя почта была особенно обильной: расскажите свою биографию, биографию, биографию…. Перечислите все награды и за что они получены… Кузьма Прокофьевич рассортировал записки по отдельным кучкам, показал на некоторые:
— Опять о моей биографии, наградах, отдельных сражениях. Уже договорились: нет для этого времени. Пожелаете — встретимся в другой раз. Перейдем к другой группе вопросов. «Как вы стали директором завода? И вообще как оказались в наших краях?» — зачитал Снегов одну из записок. — Очень просто: наступила полоса раздумий, как устраиваться в большом новом доме, именуемом жизнью. Прослышал о новостройках Сибири, списался со своими бывшими сослуживцами и во главе сборной танковой роты прибыл сюда.