— Не вижу ничего смешного, товарищ директор, — обиделась девушка. — Мы же не дворец просим.
— И-де-я! — вновь пробасил хормейстер-бетонщик. — Пусть строители возьмут над нами шефство и по нашему примеру проведут несколько субботников по строительству клуба.
Поднялась Мара Сахаркевич, поддержала:
— Возьмем! Завтра же обсудим этот вопрос в комсомольских организациях. Уверена: все ребята согласятся.
Раздались дружные аплодисменты…
Расходились шумно. Кузьма Прокофьевич шутил над Иванчишиным:
— Будете еще обращаться к нам за помощью? Теперь не знаю, кто у кого в зависимости.
— Обе стороны выиграют, — подсказал Князев.
Снегов остановил газик около кафе, заметил вопросительный взгляд Иванчишина, предупредил:
— Ни о чем не расспрашивать — идем по следам детектива с бракованными плитами.
Он попросил буфетчицу завернуть четыре пирожных, столько же бутербродов, бутылку хорошего вина. Аккуратно уложил покупку в портфель, назвал водителю адрес.
— К Дмитричу, — догадался шофер. — Я помогал ему переезжать.
Дверь открыли не сразу и тихо, потом распахнули настежь.
— Ой, Прокофьич! Вася! — радостно и растерянно воскликнул сухощавый, но жилистый старик с густой седой шевелюрой. Он был в нижней рубахе, широких заношенных штанах, в тапочках на босу ногу.
— А это Алексей Иванчишин, строитель, — представил Снегов.
— Тоже из танкистов?
— Нет, пограничник.
— Что же мы в коридоре-то? Проходите в комнату. Я сейчас, сейчас.
— Дмитрич, мы ненадолго, не хлопочи.
Хозяин натянул на себя белую праздничную рубаху, взялся было за брюки, но, видно, счел неудобным переодеваться при гостях, посетовал:
— Хоть бы с утра кто предупредил. Правда, у меня тут кое-что припасено.
— Ничего не надо, обойдемся тем, что бог послал. — Снегов разложил по тарелкам пирожные, бутерброды, открыл вино, наполнил рюмки. — С новосельем, Дмитрия! Доволен ли квартиркой-то?
— Не верю, Прокофьич, до сих пор не верю. Утром проснусь, а глаза боюсь открыть, думаю: вдруг это сон, вдруг опять увижу дряхлую комнатушку в полусгнившем деревянном домике? Когда соседи были, как-то мирился, а с переселением их в новый дом совсем сник… Может, еще по одной, вино-то какое вкусное.
Князев разлил вино, собирался произнести тост и замялся, увидев, как хозяин вдруг сгорбился, заморгал глазами. Снегов положил руку на его плечо, спросил:
— Ты что, Дмитрич?
— Ничего, ничего… — А немножко успокоившись, попросил: — Подожди, Вася, я еще не все сказал. — Он взял рюмку, рука дрожала. — Я ждал, что под суд отдадите, а вы приехали на новоселье, да еще со своим угощением. — Слезы затуманили его глаза. — Вот ведь как переволновался, — признался он. — Да и как тут не волноваться? Человеку отдельную квартиру дали, а этот человек… Как перед богом, Прокофьич, не было у меня злого умыслу. Плиты-то бракованные, потому и сложили их не там, где положено, а за складом, чтобы не мешали. Ну, когда подъехали эти с машинами, попросили, я даже обрадовался, пусть расчистят, просторнее на площадке будет, все равно их убирать нужно.
— Да будет тебе, Дмитрич, я же сказал: верю. А упрекал за то, что не спросил разрешения и даже не узнал, кому понадобились плиты.
— Так если бы они со склада увозили. Сколько раз вам жаловались, будто я напрасно держу машины? Не напрасно, по накладным проверяю.
— Спасибо, Дмитрич. За что же рюмки опрокинем?
— Так за заботу ж. Думалось ведь: сторож — последний человек на заводе. Да к тому же еще и возраст сверхпенсионный, доживет там, где до сих пор жил. Потому и не просил. Ан нет, не последний. Ведь что главное в старости, да еще когда все твои помощники на войне полегли? Люди, что рядом с тобой, люди…
Уже в машине Снегов спросил Князева:
— Вы знали о сыновьях-то?
— Нет, Кузьма Прокофьевич.
— Кол за поведение и полковнику, и лейтенанту.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Хмурое морозное утро было разбужено ревом моторов самосвалов, тягачей, грузовых автомобилей, резкими гудками, криками людей. Неподвижный воздух загустел от выхлопных газов, запахов бензина, солярки, даже лучи мощных прожекторов поблекли. Казалось, кто-то нажал волшебную педаль — и на площадки пускового корпуса двинулся нескончаемый поток строительных материалов.
Иванчишин, как всегда, пришел за полчаса до начала работы, первым встретил это нашествие и решил: командовать разгрузкой должен один человек, иначе материалы сбросят где попало, а последующая передвижка их займет больше времени, чем доставка, не говоря уже о поломках, потерях. Он остановил автоколонну, вызвал к себе начальников участков, бригадиров, шоферов — к счастью, здесь же оказался начальник двенадцатого стройуправления Носов — и объявил: