Прекратились высокопарные разговоры об автоматизированной системе управления, о месячных, недельных, суточных графиках. Бери, что дают, потом разберемся. Пусковой корпус превратился в гигантский склад железобетонных конструкций, металла, кирпича, всевозможного оборудования.
И как своеобразный апофеоз неразберихи кричала газета «Молния»:
«Кровельщики — отставание на пятнадцать дней.
Монтажники стеновых панелей — отставание на тринадцать дней».
По-своему реагировал на сигналы «Молнии» сибирский ветрюга. Он наигрался вволюшку где-то в отрогах Саянского хребта, скатился вниз и завизжал, загудел в свои разноголосые трубы, приволок за собой густые космы снега. И все скрылось во мгле.
Бригадир монтажников Чупрунов напряженно смотрел вверх, конец стрелы едва просматривался, панель раскачивало ветром, как лист фанеры. Стропальщик нервничал: одно неверное движение стрелы крана — и панель ударится о колонну, разломится на куски, сметет все на своем пути, в том числе и монтажников.
Чупрунову и Калминшу деревянными рычагами удалось притормозить, задержать качку панели между двумя опорами там, где она и должна осесть. Началась установка панели на монтажные столики опор, закрепление тяжами. Но то, что делалось за несколько минут, сейчас заняло больше часа.
Монтажники не заметили, что за ними наблюдал начальник стройуправления, и, когда плита была навешена, Иванчишин подал команду прекратить работу.
— Решили посадить меня в тюрьму? — по возможности спокойно спросил Иванчишин.
— А если такая заваруха продлится до нового года? — ответил вопросом на вопрос бригадир.
— Все равно в предновогодний вечер будем пить шампанское.
— Не до шуток, Леша, — обиженно сказал Чупрунов.
Многим отношения, сложившиеся у Иванчишина с подчиненными, казались странными. С одной стороны, по-воински четкая отдача распоряжений, точный и краткий доклад о выполнении, собранность, подтянутость людей, с другой — фамильярность: «Леша». С одной стороны, строгая требовательность, взыскания, лишение премий, как это было с бригадиром бетонщиков Колотовым, с другой — мягкость, дружелюбие.
А между тем все было просто. Для тех, кто зачинал строительство алюминиевого гиганта Сибири вместе с Иванчишиным, кто вместе с ним месил первозданную грязь, страдал от непривычных морозных ветров, строил бараки, обогревался чугунками, на этих же чугунках варил себе неприхотливую пищу, — Леша навсегда остался Лешей, будь он бригадиром, начальником строительного управления, министром. Он их, он вышел из них, он всегда останется с ними…
Когда зашли в бытовку, Иванчишин спросил:
— Виктор, а где девчата?
— Работают.
— Приказано же.
— Они внутри корпуса, расшивают пазы стеновых панелей.
И тут же явственно, будто все происходило вчера, всплыла история с этими девчатами.
…Осенью, после того как провалились на экзаменах в институт, перед кадровиками предстали три разбитные девчонки: Касана, Элеонора и Матильда. Различить их можно было только по носам. У Касаны нос пуговкой, приплюснутый, у Элеоноры — изящный, будто точеный, у Матильды — острый, длинный, с вздернутыми ноздрями. Остальное казалось одинаковым: крашеные фиолетовые веки, длинные наклеенные ресницы, сбритые или выщипанные брови, вместо них чуть накосо проведенные черные ниточки, губы свекольного цвета, волосы ядовито-рыжие. Даже одеты одинаково: во все яркое, кричащее, короткое, приталенное, с набором блестящих пряжек, пуговиц, побрякушек.
Все три просились монтажниками.
— Но почему именно монтажниками? — недоумевал кадровик.
— Звучит! — пояснила Касана.
Ни каменщики, ни плиточники, ни отделочники их не прельщали, а девчонки были настырные, пришлось вести к начальнику управления Иванчишину. Тот встал, поздоровался, внимательно поглядел на их лица, обошел вокруг, как осматривают новые марки автомашин на выставке, и подвел резюме:
— Судя по вашему ансамблю, барышни, вам подойдет профессия маляров.
— Ну уж нет! — воскликнула Касана.
— Никогда! — прошипела Элеонора.
— Хи-хи! — ухмыльнулась Матильда.
— Тогда — адью! Ауфвидерзеен! — поклонился Леша.
Барышни не ответили на поклон, гордо повернулись и, стараясь разом выйти, застряли в двери. Наверно, так бы и удалились девчонки к другим, более сговорчивым начальникам, если бы в кабинете не присутствовал бригадир Чупрунов и не вышел вслед за посетительницами в приемную.