— Плохие столяры делали, узковата, — кивнул он на дверь.
— Ты тоже какой-нибудь начальник здесь? — осведомилась Касана.
— Допустим.
— С тобой серьезно говорят, — предупредила Элеонора.
— Ну, раз серьезно, представлюсь: Виктор Чупрунов, бригадир монтажников.
Среди девчат маленькое замешательство. Касана на всякий случай удостоверилась:
— Не заливаешь?
— Кстати, у нас принято обращаться друг к другу на «вы», — заметил Чупрунов.
— А можно к тебе… к вам устроиться на работу? — сбавила на полтона Касана.
— Деловые разговоры я веду в своей резиденции. Пошли.
Чупрунов привел их в бытовку.
— Это ваша резиденция? — недоуменно спросила Касана, оглядывая комнату, наполовину заставленную инструментом.
— Королевская! — ехидно хихикнула Матильда.
Вошли в соседнюю комнату. Она была просторнее, светлее, на стене витрины под крупными заголовками: «Социалистические обязательства», «Итоги соцсоревнования», «Инструкция по технике безопасности». Мебель, разумеется, тоже не королевская: наспех сколоченные столы, скамейки, вытертые до блеска, будто у монтажников не было других занятий, кроме полировки скамей собственными штанами.
— Да садитесь, не опасайтесь, все что могло пристать уже пристало к одежде ваших предшественниц.
Виктор Чупрунов любил «необъезженных», как он грубовато именовал про себя новичков. Проще бы взять готового мастера: оформил, выдал спецодежду, инструмент — вкалывай. Но ведь куда интересней из таких вот размалеванных суперкрасавиц сделать настоящих строителей…
— Что же вы молчите? — не выдержала Касана.
— Думаю. Из вас, пожалуй, выйдут монтажники. Поручим вам заделку пазов, или, как у нас говорят, расшивку стеновых панелей.
— Дырки замазывать? — съязвила Касана. — Это нам уже управдом предлагал.
— Странные вы девушки: работа есть работа — и в ЖЭКе, и на Алюминстрое.
— Сами вы странный, — отрезала Касана. — На будущий год опять будем в институт поступать, а там спросят: «Где работали?» Что громче звучит?
— А-а… Конечно, всесоюзная, ударная, комсомольская. Так бы сразу и сказали.
— Мы так и объяснили вашему кадровику, а он бестолковый, — заявила Элеонора.
— Наверно, плохо объясняли.
— Будьте покойны, за словом в карман не полезем.
— Это я приметил, — без улыбки сказал Чупрунов. — Идите сюда, к окну. Видите строящийся корпус? Пока один остов: колонны, балки, металлоконструкции под крышу. Но скоро проемы в стенах будут заполняться железобетонными панелями, оконными переплетами, а все это вместе называется стеновым ограждением. Так вот, очень важную роль в установке стенового ограждения играют расшивочницы: панели навешивают три человека, а расшивают — пять.
— А в трудовой книжке как будет записано? — спросила Матильда.
— Монтажники.
— Согласны, — за всех ответила Касана.
Но тут Чупрунов вдруг умолк, и опять надолго. Девушки насторожились и, пошептавшись, решили: всем в разговор не встревать, пусть ведет дело одна Касана. В конце концов, она была заместителем секретаря комитета комсомола школы. Недолго, правда, несколько недель, пока не произошло одно недоразумение. Касана, опаздывая в школу, не успела соскрести с лица косметические напластования, и мальчишки начали улюлюкать: «Смотрите, смотрите, ряженая пришла!» И не пустили в класс. Тогда она и сложила с себя комсомольские полномочия.
— Так принимаете или не принимаете? — строго спросила Касана бригадира.
— Я бы с удовольствием, да, боюсь, ОТК не пропустит.
— Кто такой? Я сама с ним поговорю, — воинственно заявила Касана.
— Не слышали, что такое ОТК? — удивился бригадир. — Отдел технического контроля. Он не терпит фальши, ему подавай добротное, настоящее. А у вас все поддельное: волосы, брови, веки, ресницы, цвет лица.
— Вы старомодны, бригадир, смо́трите на жизнь с высоты русской печки, — съязвила Касана. — Не хотите брать — не надо, в другом месте устроимся.
— В том-то и дело, что хочу. Но я вперед смотрю. Станете ударниками коммунистического труда, надо будет ваши фотографии на Доску почета выставлять, в газете печатать, а как выставишь фотографии с чужих лиц?
Девчонки смутились от столь неожиданного поворота в разговоре, замолчали. А Чупрунов размышлял. Плохое, наносное, чуждое прививается куда быстрее, чем истинное, подлинное, красивое, а искореняется медленно, порой остается навсегда. Объясняется это просто: над приобретением хороших манер, естественного поведения, любви к труду надо работать упорно, вбирать все лучшие качества от педагогов, родных, передовых людей нашего времени. Не у всех хватает на это силы воли. А низкопробное — вот оно, рядом. Заезжие туристы — полумужчины, полуженщины, разрисованные маски-лица, разухабистые танцы, звон рюмок, облака табачного дыма.