— Я сам допускал подобную ошибку. Кто же все-таки?
— Магидов и Таранов.
Леша воспользовался звонком телефона, потерей бдительности секретарши и махнул в кабинет.
— Что у вас? — недовольно спросил управляющий.
— Аникееву срочно нужна квартира.
— Какому Аникееву?
— Монтажнику. Вы должны помнить его, я докладывал.
— Данич? — переспросил управляющий.
— Так точно, Данич! — обрадовался Иванчишин.
— Помню, — подтвердил Скирдов.
— Трое налицо, четвертый на подходе, живут в одной комнатенке общежития, — торопливо излагал Леша.
— Вы считаете, что Аникеева устроит обещание дать квартиру в доме, где даже фундамент не закончен?
— Нет. Мне нужно гарантийное письмо за вашей подписью, что в построенном доме железобетонному заводу будет выделена двухкомнатная квартира. Остальное я довершу сам.
— Ошибки не делаем, Алексей?
— Никак нет, расплатимся.
Скирдов прочитал содержание гарантийного письма, несколько секунд подумал и решительно подписал. Леша четко повернулся кругом, шагнул к двери, в приемной отвесил поклон секретарше и скрылся.
Неожиданное вторжение Иванчишина не только изменило направление беседы триумвирата, но и подвело ее к финалу. Семен Иулианович уже твердо, бескомпромиссно чеканил:
— Консервация жилого дома для строителей тоже на нашей совести. Сколько таких аникеевых остались обманутыми?..
— Выходка Иванчишина провокационная, — перебил Магидов. — Беспардонно врываться в кабинет по поводу какого-то монтажника…
— Не какого-то, а именитого. Он зачинал стройку, потом на несколько лет уезжал в родные края, вновь вернулся, чтобы продолжить начатое дело, — напомнил Семен Иулианович.
— Стертые страницы романтики. Этот копеечный повод нужен был Иванчишину, чтобы вбить очередной клин в наши взаимоотношения, — распалялся Главный. — Неужели вы до сих пор не раскусили его тактику? Он сначала резвился в своем хозяйстве, нарушал планы, штатное расписание, но, почувствовав безнаказанность, начал сбивать с толку других начальников стройуправлений.
— Это уже недозволенный прием, Андрей Ефимович, — не вытерпел Таранов.
— А глушить прогрессивные начинания в тресте дозволено? Неужели и вам, секретарю парткома, надо доказывать важность решений партии и правительства о недопустимости распыления сил и средств в строительстве, об ускорении ввода в строй пусковых объектов?
Скирдов поднялся из-за стола, зашагал по кабинету. Чувствовалось, что даже его железной выдержке пришел конец, потом остановился против главного инженера, заговорил твердо:
— Извольте выслушать категорический приказ: в течение трех дней лишние люди должны быть сняты с пускового корпуса и направлены на другие объекты. Расконсервировать строительство жилого дома. В течение месяца выверить проект цеха капитального ремонта завода и по мере высвобождения людей…
В кабинет ворвался работник диспетчерской службы, возбужденно крикнул:
— На пусковом погиб рабочий-каменщик!..
Заработал беспроволочный телефон. Сначала узнали, что погиб Коля Муромцев, брат Ивана Муромцева, бригадира кровельщиков. Потом потекли сбивчивые подробности: кто-то сверху столкнул ящик с застывшим раствором цемента, окаменевший груз ударился о железобетонную конструкцию, угодил в отверстие около электролизной ванны, где еще не была установлена предохранительная решетка, и нашел на нулевом цикле Колю.
Юля Галкина плакала навзрыд. Она еще не оправилась после несчастного случая с Геной Ветровым, а тут новое горе. Мара Сахаркевич сидела, закрыв лицо руками. Борис Точкин вспоминал, что совсем недавно он убеждал Колю не рисковать, не лезть бездумно на высоту, а смерть нашла его внизу, на нулевом цикле. Он представлял, какой страшный удар обрушился на Ивана и Валентину Муромцевых. Они так берегли, так нянчили Колю, словно предчувствовали, что за ним по пятам ходила беда.
Мара подошла к Точкину, тронула его за руку:
— Надо начинать, Боря, в работе будет легче.
Борис занял место бригадира.
…Магидов позвонил управляющему трестом из аэропорта.
— Семен Иулианович, меня срочно вызвали в главк и предложили лететь в Рустави выбивать недостающий металл.
— У нас его вдосталь.
— Речь идет о главке в целом. Говорят, предлагали тебе, но ты якобы отказался. — Скирдов промолчал. — Не дали даже времени собрать вещички, заехать в управление, до отлета двадцать минут.
— Счастливого пути! — пожелал Скирдов, но по тону голоса можно было определить истинный смысл сказанного: бежишь с тонущего корабля…