— Я вас слушаю, Семен Иулианович.
— Это я вас слушаю, — поправил Скирдов.
— Ничего утешительного, если не сказать резче.
— Говорите.
— Металлические конструкции, выколоченные Магидовым в конце прошлого года, лежат мертвым грузом, а нужные поступают с опозданием и некомплектно. То же с железобетонными изделиями, цементом, бетоном и другими материалами. Электролизный корпус закончили досрочно за счет других объектов, но ведь эти объекты перешли на текущий год, их надо строить, а под них не заложено материальное обеспечение. Сами выбили поставщиков из колеи, они, так же как и мы, не могут войти в график.
— Где же выход?
— Я изложил в своей записке.
— Прочел. Записка обстоятельная, хорошо аргументированная, но концовки нет.
— Могу доложить лично: навести порядок в собственном доме. Аппарат управления треста разболтан, издерган волевыми решениями, лишен инициативы, а значит, и ответственности.
Барцевич откланялся, давая понять, что тема исчерпана, разговор окончен.
Вторым слушали начальника планового отдела Вараксина. Этот был другого склада. Голос вкрадчивый, взгляд настороженный: угадать бы, чего от него хотят.
— Мое мнение насчет выполнения плана текущего года? — переспросил Митрофан, чтобы выиграть время. Работая под эгидой Главного, он твердо усвоил, чего хочет начальство: высоких показателей во что бы то ни стало. И заговорил уже безапелляционно: — У нас есть опыт прошлого года — опора на собственные силы треста, субподрядных организаций, повышение производительности труда, экономия стройматериалов и прочее. Но при планировании я встретил сопротивление начальников стройуправлений, и прежде всего Иванчишина, Носова. Прошу призвать их к порядку.
— Так… — не то одобрительно, не то осуждающе буркнул Семен Иулианович. — Коллекционируете перфораторные листы, сетевые графики работ, или макулатуру, как однажды сказал начальник производственного отдела Барцевич.
— Барцевич — скептик.
— А вы, значит, оптимист, продолжаете печь суперпланы?
— Не понимаю, — обиженно молвил Вараксин.
— А пора бы уж. — Скирдов протянул руку докладчику. После его ухода достал из стола блокнот, полистал, нашел нужную запись, начал читать: — «Новый начальник планового отдела Вараксин. Должность ответственная, могли бы подождать с утверждением до моего приезда. Первое впечатление: скользкий, заискивающий, к делу и не к делу старается свою ученость показать. Мнение Иванчишина: мог бы быть приличным инженером, если бы не навязчивая идея стать выше ростом. Не находка для треста».
— Прибавьте к этой записи: были у секретаря парткома. Уговорили. Дал добро, — горько улыбаясь, признался Таранов. — Надо исправлять.
— Но вы не рассчитывайте, что это будет легким делом.
— Фигура?
— Если бы фигура, — тяжело вздохнул Скирдов, — было бы из-за чего копья ломать.
По плану должен был заслушиваться начальник диспетчерского отдела Захаревский, но управляющий отмахнулся:
— Хватит нам на сегодня и одного супермена, Вараксина. Так что будем делать дальше, товарищ секретарь?
— Примем формулу Барцевича: наводить порядок в собственном доме. Она, пожалуй, очень точно выражает настроение коммунистов.
Таранов поднялся, управляющий придержал его:
— Как вы считаете, Павел Иванович, действительно печень была первопричиной срочного отбытия Магидова в отпуск?
— Нет, конечно. После новогодних фейерверков, банкетов наступили будни. Неудачи старта были видны уже в январе, и он решил: пусть его посевы убирают другие.
Секретаря парткома поджидал непривычный визитер — старший бухгалтер управления треста Ковригин: маленький, сухонький человек пенсионного возраста. Казалось, он всю жизнь ходил в одном и том же сереньком пиджаке с черными нарукавниками и снимал эти нарукавники только при вызове к управляющему. И еще казалось, что его голова была забита лишь колонками цифр. Говорили, что он и на партийных собраниях подводил своеобразное сальдо пустопорожним выступлениям с точностью до одной секунды.
— Садитесь, пожалуйста, — предложил Таранов.
— Спасибо. Я и так удивляюсь, как не нажил сидячую болезнь: две трети жизни провел на стуле. — И без перехода начал: — Как коммунист, обязан доложить вам о некоем, не встречавшемся в моей практике факте: все рабочие девятого строительного управления не получили премиальные за встречный, а перевели на личный счет Геннадия Ветрова.