- Эй. - Байкер сжал мое плечо. - Побудешь один? Я вернусь, как только смогу.
Я кивнул, но ничего не сказал.
Я слышал, как он звонил. Смутно разобрал такие фразы, как «лошадь упала на него» и «Я почти уверен, что он повредил ногу», но я прислушивался к ветру, пытаясь найти какой-нибудь признак того, что Царица не ушла далеко. Стук копыт. Тихий чих. Что-нибудь. Дай мне хоть что-нибудь, Царица.
- Они уже в пути, - сказал он через мгновение. - Расчетное время прибытия - пятнадцать минут или около того, и начало тропы недалеко. - Он помолчал. - Тебе нужна куртка или что-нибудь в этом роде?
- На дворе ебаный июнь, - огрызнулся я. - Просто иди.
Он заколебался, и я чуть не убил его, когда он начал расстегивать молнию на сине-белой куртке на подкладке - подходит к твоему байку, как мило. Он положил ее рядом со мной.
- На случай, если тебе понадобится. - Затем он поднял с земли свой шлем. - Я вернусь, как только смогу.
Я кивнул, но избегал его взгляда.
Он снова завел мотоцикл и через мгновение исчез. Я остался один.
И, несмотря на дневную жару, меня начало трясти. Блядь. Я знал, что сейчас произойдет. В моей жизни меня не так уж часто сбрасывали, но всплеск адреналина после падения было трудно забыть: тот момент, когда первоначальная паника прошла и организм должен был что-то сделать со всей накопившейся энергией. Я сделал пару глубоких вдохов, но не стал с этим бороться.
Когда меня начало трясти, мне отчаянно захотелось избавиться от этой беспокойной дрожи, но я не мог. Не тогда, когда я был на 95 процентов уверен, что одна из моих дрожащих ног сломана как минимум в двух местах.
Это пройдет. Так было всегда. Возможно, не так быстро, как мне хотелось бы, поскольку мне приходилось оставаться на месте, а не идти, но это пройдет.
Я закрыл глаза и сделал еще несколько медленных, глубоких вдохов. Мое сердце бешено колотилось, еще один симптом того сбоя, и я снова и снова напоминал себе, что оно должно успокоиться, что не из-за чего волноваться, хотя было чертовски трудно не волноваться при таком частом сердцебиении. Мои руки, лежавшие на коленях, дрожали. Я просто стиснул зубы и постарался держать раненую руку и ногу как можно неподвижнее.
Я взглянул на куртку байкера. Это не помогло бы, я дрожал, но меня не бил озноб. Мне не было холодно. Признаюсь, я нашел некоторое утешение в том, что он оставил ее здесь. Хотя я ничего не смыслил в мотоциклетном снаряжении, она было хорошо сшито, из кожи - вероятно, дорогая. Что-то подсказывало мне, что он не бросит ее здесь и не сбежит в горы. Я не знал его имени, у меня не было информации о его страховке, и я ударил его. Он мог бы исчезнуть и оставить меня одого искать дорогу домой.
Но сине-белая куртка, лежащая скомканной в грязи, со слабым пятном крови на воротнике, была невысказанным обещанием, что он действительно вернется.
Мне не было холодно, но я все равно поплотнее закутался в куртку. Я осторожно прижал ее к дрожащему колену, чтобы зафиксировать поврежденную ногу.
В лесу было почти совсем тихо. Ветер шелестел в листве, где-то за пределами моего поля зрения щебетала странная птица, но в остальном в лесу было тихо. Звук мотоциклетного двигателя стих, и я не слышал никаких сирен.
Никаких лошадей.
Я потер лицо здоровой рукой, тихо выругавшись в тишине.
Десять лет мечтаний. Три года сбережений. Почти целый год поисков идеальной лошади. Шесть с половиной часов мучений за своим столом.
И теперь это.
Глава 2
Я ПОНЯТИЯ не имел, сколько прошло времени. Боль и страх странным образом искажают время и пространство, и я мог просидеть так целый час, прежде чем звук двигателя мотоцикла снова нарушил тишину.
Несмотря на то, что его куртка лежала рядом со мной, и я был уверен, что он вернется, по крайней мере, из-за нее, тот факт, что байкер вообще вернулся, стал огромным облегчением. Насколько я знал, у него дома могла быть дюжина таких курток. Или он мог бы сжалиться и купить новую, если бы это означало, что ему не придется возвращаться на место нашего маленького инцидента.
Но он вернулся. На этот раз он, казалось, никуда не спешил, двигаясь по тропе с разумной скоростью.
О, теперь ты будешь ездить медленно и осторожно. Ебаный придурок.
К тому же он был не один. Кто-то ехал за ним на велосипеде. Когда они подъехали ближе, я узнал светло-голубую форменную рубашку и темно-синие брюки, не говоря уже о нашивке на плече с изображением странной змеи, обвивавшейся вокруг столба.
М едик . Слава Богу.
На руке у него тоже был один из тех жестких пластиковых бандажей, и я подавил стон. Это было отвратительно. Может, и не так страшно, как сломанная нога и пульсирующая рука, но, черт возьми, это испортило настроение.
Медик слез с мотоцикла и сбросил с плеч небольшой рюкзак. Байкер, стоявший позади него, развернулся и направился обратно по тропе.
- Ты в довольно хорошей форме для человека, на которого упала лошадь, - сказал медик, посмеиваясь.
- Спасибо, - сказал я. - Думаю, для начала нужно прийти в себя, верно?
- Поверь мне. - Он опустился на колени рядом со мной и поставил рюкзак на землю. - Тот факт, что ты сидишь и не кричишь от боли - чертовски хороший знак.
- Э-э, да, я надеюсь на это. Ты часто видишь такое?
- Чаще, чем мне хотелось бы. - Он снял шейный бандаж со своей руки. - Прежде чем я сделаю что-нибудь еще, я стабилизирую твою шею.
- Ладно. - Этот день становился все лучше и лучше.
После того, как он надел бандаж на шею, закрепив его так, что он неприятно врезался мне в челюсть и ключицы, он заставил меня лечь на землю.
- Мы доставим тебя на борт как можно скорее, - сказал он. - Лежи как можно тише, хорошо?
Я не мог кивнуть, поэтому пробормотал что-то утвердительное, и он проделал все остальные действия. Основные показатели. Вопросы. Проверяет, нет ли боли или онемения в пальцах рук и ног. Просит меня проследить за его пальцем глазами. Обычная процедура.
Примерно в то время, когда он решил, что мне не угрожает никакая непосредственная опасность, за исключением небольшой - но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть - возможности получить травму позвоночника, байкер вернулся в сопровождении еще одного медика, ехавшего позади него. Через несколько минут пешком прибыли двое медиков скорой помощи, один с тележкой, а другой с большим медицинским набором.
Все медики, кроме одного, сосредоточились на мне. Четвертый достал из своей аптечки пакет с чем-то холодным и осмотрел лицо байкера. Большая часть крови уже высохла, и из носа, казалось, больше не текла кровь, но он вздрогнул, когда врач «скорой» приложил салфетку к уголку его рта.
Одна из медиков осторожно осмотрела мою руку. Нахмурив брови, она взглянула на байкера, который теперь прижимал пакет со льдом к левой стороне лица. Затем она повернулась ко мне, приподняв бровь.
Я не сказал ни слова.
Двое других медиков стояли в стороне и вполголоса обсуждали, как я предположил, мое состояние. Тем временем другой медик закончил смывать кровь с лица байкера. Когда байкер поморщился, я сделал то же самое. Я не был жестоким по натуре, я никогда в жизни ни на кого не замахивался. И, честно говоря, байкер не пугал Царицу намеренно. Это был несчастный случай.
Остальные медики расступились. Очевидно, было принято какое-то решение, и меня осторожно переложили с твердой земли на более жесткую панель. Они старались как можно бережнее привязать мои ноги, но малейшее давление или толчок причиняли такую сильную боль, что у меня кружилась голова. Хуже того, чем больше они меня обездвиживали, тем сильнее начинало болеть все остальное тело. Спина. Бедра. Шея и плечи. Нога, на которую Царица не приземлялась. Завтра я буду чувствовать себя мешком с дерьмом, в этом не было никаких сомнений.