Сандалов, Леонид Михайлович
После перелома
Глава первая.
На новое направление
Осень сорок третьего года выдалась под Брянском сухая, погожая. На порыжевшей, поникшей траве тончайшими нитями поблескивали на солнце кольца паутины. Заметно поредевшие Брянские леса поражали глаз буйством красок: оранжевых, коричневато-охристых, бледно-оливковых. И когда эта смесь цветов и оттенков вместе с бирюзовым простором неба отражалась в каком-нибудь лесном озерке, то дух захватывало от такой щедрой красоты. Стояла удивительная тишина. Даже обычного приглушенного гула канонады не было слышно. И как-то не верилось, что еще несколько дней назад здесь шли тяжелые бои. Шум боя сменился глухим шепотом вековых могучих деревьев, И только торчавшие по обе стороны дорог расщепленные и обгоревшие деревья да видневшиеся то тут, то там присыпанные опавшими листьями края воронок напоминали о том, что совсем недавно по этим лесным дорогам прогромыхала война.
Таким мне, в то время начальнику штаба Брянского, фронта, запомнился этот погожий октябрьский день 1943 года, когда я возвращался на «виллисе» из войск первого эшелона фронта в свое временное пристанище — чудом уцелевшую бревенчатую избушку. Я намеревался привести себя в порядок перед заседанием Военного совета. Времени было еще вполне достаточно, и можно было особенно не торопиться. Вот и почерневший от дождей и ветров сруб. Своими очертаниями он напоминает вылезший из земли гриб-боровик. Толкаю скрипучую дверь. В помещении приятная прохлада, пахнет сушеными травами. Я не спеша разделся, достал бритвенный прибор, но едва пристроил на подоконнике зеркальце и начал намыливать щеки, как раздался стук в дверь и в комнату вошел ординарец командующего фронтом. Он сообщил, что генерал армии М. М. Попов просит срочно прибыть к нему.
Стерев с лица мыльную пену, выхожу из избы и сажусь в машину, стараясь угадать, зачем так срочно понадобился командующему.
До заседания Военного совета еще часа три. Стало быть, что-то другое, тоже, видимо, важное и срочное. Это предположение превратилось в уверенность, когда я переступил порог хорошо знакомого сборного деревянного домика и увидел Маркиана Михайловича, мрачно шагавшего из угла в угол.
— Вот почитайте! — Попов ткнул рукой в бумагу, лежавшую на просторном столе, покрытом картой с нанесенной на ней обстановкой в полосе фронта.
Это была телеграмма из Ставки Верховного Главнокомандования. Я торопливо пробежал взглядом по строчкам. Нам предписывалось большую часть войск передать соседнему слева Центральному фронту генерала армии К. К. Рокоссовского, а фронтовому управлению Брянского фронта с 11-й гвардейской армией генерал-полковника И. X. Баграмяна, 15-й воздушной армией генерал-лейтенанта авиации Н. Ф. Науменко, фронтовыми танковым и артиллерийским корпусами, а также со значительной частью артиллерийских, танковых, инженерных и других специальных соединений, частей и учреждений срочно передислоцироваться в район севернее Великих Лук.
— Ну как вам это нравится? — спросил Попов.
— Пока понимаю мало, — озадаченно ответил я.
— Я тоже, — сказал Маркиан Михайлович.
Мы молча смотрели на карту, стараясь вникнуть в причины решения, принятого Ставкой. Оно поступило к нам в те дни, когда войска Брянского фронта неожиданным для противника фланговым ударом из района Кирова разгромили оборонявшуюся в Брянских лесах сильную немецкую группировку и освободили Брянск. Знаменитые, раскинувшиеся на сотни километров леса, свидетели легендарной двухлетней героической партизанской войны, были целиком очищены от фашистов. Из искусно замаскированных лесных убежищ вышли и соединились с войсками многочисленные партизанские отряды. Наши войска пробились на открытую ровную местность и, используя солнечную, сухую погоду, безостановочно погнали врага на запад, к Днепру. В первых числах октября 1943 года армии Брянского фронта овладели городами Унеча, Кричев, Новозыбков и подошли к рекам Проня и Сож. Командующий фронтом уже готовил прорыв вражеской обороны на Соже и нацеливал удар на Рогачев. Штаб фронта планировал сроки выхода войск к Днепру.
Конечно, все наши мысли были об этом, и смысл решения Ставки мы как следует поняли несколько позже.
— Ну что ж... Приказ есть приказ. Приступим к его выполнению, — произнес после долгого молчания Маркиан Михайлович. — По-видимому, у Ставки есть веские основания для переброски нашего фронта на север...