Я послал им навстречу волну пламени — и застыл в изумлении, как мальчишка: то, что заставляло майар корчиться, осталось просто незамеченным ими!
Земля — горит. Наверное, горит воздух. Сам видел, как горит вода.
Но огонь не может быть сожжён!!
Нехитрая истина.
Испугаться я не успел — балроги были уже близко. Я только успел осознать, что должен один биться против десятка и что каждый бич вдвое, если не втрое длиннее моего меча. Дерзкий смех иссяк, у меня было лишь несколько мгновений, чтобы собраться перед боем, который, скорее всего, станет последним.
Смерти я не боялся. Мне, потерявшему всё, чем я дорожил, она была уже не страшна. Я был готов к ней, собираясь вызывать Мелькора на бой.
Что ж, значит, я погибну в бою не с ним.
После первых же ударов выяснилось, что кое-что против балрогов я всё же могу. Их бичи меня не жгли, хотя кольчугу разрывали. Мне, окружённому, оставалось только одно — поднырнуть под бич того, кто меньше всех этого ждёт. Поднырнуть и нанести удар.
Если бы я мог прорубиться к скале, чтобы закрыться хотя бы сзади!
Спина, кажется, уже стала сплошной раной. Не было никакой возможности дотянуться до Пламени, чтобы как-то восстановить силы, но это было уже и не нужно. Оказалось, что мощь можно черпать из гнева.
Гнев меня ослепил. Действительно ослепил — на меня накатила чернота. Такое со мной бывало редко, но когда случалось — потом говорили, что я совершал невозможное.
Раны я чувствовать перестал.
Руки и меч действовали помимо моего сознания.
7
Сыну Финвэ надо было учиться жить заново. Заново, потому что прежняя жизнь — оборвалась.
И не в тот час, когда он рухнул без сил, а чуть раньше — когда Мелькор приказал оставить его в живых.
Против друга воевать трудно. Против бывшего друга — легче лёгкого.
Против того, кто вторично спасает тебе жизнь,— невозможно.
Феанору надо было начинать всё заново.
А вот для других жизнь — продолжалась. Там, за стенами Ангбанда.
Там была война.
Война, кончившаяся для предводителей, но только начавшаяся для их войск.
Через несколько дней, едва придя в сознание, Феанор снова потребовал встречи с Мелькором.
Теперь он отлично знал, о чём им стоит говорить.
— Рассказывай.— Тон приказа был неуместен, но на другой Феанор был сейчас неспособен.— Рассказывай, что произошло за те дни, что я тут валялся.
Мелькор усмехнулся:
— О-о! Вижу, ты пошёл на поправку.
Глаза его, впрочем, оставались серьёзными.
— Я отправил Маэдросу твой «труп»,— жестко сказал Мелькор.— А заодно распорядился передать ему, что больше смертей не желаю и готов обсудить условия мира. Посланные должны вернуться завтра.
— Зачем ты это сделал?! — Феанор вскочил, забыв о ранах. Ему едва начало казаться, что прошлое хоть отчасти вернулось, что Мелькор снова может стать ему братом, как вдруг… зачем?! — Я что, сам не мог поговорить со своим сыном?! Мальчишки…— Феанор зажмурился в ужасе, представив себе, что будет с Маэдросом и прочими, едва они узнают о смерти отца, и в гневе нолдо закричал: — О каком мире можно говорить, если они назовут тебя моим убийцей?!
— Ляг,— в голосе Тёмного Валы послышалось раздражение.— Не то я прикажу привязать тебя к ложу до тех пор, пока ты не выздоровеешь или не научишься хоть какому-то подобию выдержки.
Дождался, пока нолдо уляжется, и продолжил чуть мягче:
— Судя по тому, что ты учинил с Белегаэром, Валар едва ли благословили тебя на поход в Эндорэ. И навряд ли утратили к тебе интерес с тех пор, как ты покинул Аман. У моего братца достаточно возможностей, чтобы наблюдать за Средиземьем. Он наверняка уже знает, что ты у меня и жив. Если ты выйдешь из Ангбанда, произойдёт именно то, чего ты так опасался в Валиноре. Напомнить?
Не дожидаясь ответа, Мелькор продолжил:
— Итак, в глазах Валар ты должен оставаться моим пленником. Им это выгодно — не нужно возиться с тобой самим. Рисковать, нападая на меня без крайней необходимости, они не решатся: Сильмарили достались мне, а не им.
Взгляд Тёмного Валы стал сочувственным:
— Если бы твои сыновья знали, что ты в плену, они не успокоились бы, пока не вызволили бы тебя, так ведь? А мне нужен мир. Твоё «тело» доставили им со всеми почестями. Кроме того, ты «погиб» в бою — так какие ко мне претензии? Нолдор плохо знают Эндорэ. У них нет приличных укреплений. Они неплохие воины, но их главной ударной силой был ты. Если у Маэдроса есть хоть капля здравого смысла, он не станет теперь со мною ссориться.